Николай Коляда - Носферату

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АМАЛИЯ НОСФЕРАТУ

ВОРОНА

Некто ОН – или есть, или его нет

Двухкомнатная квартира, второй этаж. Наши дни.

В «берлоге» у Амалии Носферату, несмотря на то, что на улице лето, жара, душно – темно, холодно и прохладно. Окна плотно занавешены. Одна полоска дневного света видна на полу у балкона – дверь, дверь туда, на балкон, открыта и плотная занавеска иногда чуть-чуть шевелится от тёплого воздуха с улицы. На улице трамваи гремят через каждые три минуты. Полдень, а в квартире горит лампа под потолком: три рожка, засиженные мухами, направлены вниз.

Слева – старинный с резьбой шкаф для вещей, рядом такой же основательный и старый книжный шкаф, у балкона письменный стол с толстыми резными ножками, на нём – огромный до потолка фикус. У фикуса каждый блестящий, лощёный лист со сковородку, фикус растёт в старой кадушке, обхваченной обручами. За фикусом в углу к потолку подвешена куполообразная клетка, в которой сидит старая, гадкая чёрная ворона. Ворона время от времени просыпается и то принимается каркать, то вдруг грязно матерится, приводя хозяйку квартиры в бешенство. Впрочем, в их взаимоотношениях трудно разобраться – тут что-то и от ненависти есть, и от любви.

В центре комнаты на полу протёртый до дыр ковёр – когда-то на нём резвились райские птицы, а теперь перья с птиц облетели, пооблезли и похожи птицы на тощих куриц, которых выращивают на местной птицефабрике. Справа у стены продавленный диван, над ним портреты в рамках. У дивана стоит низкий письменный столик, ноги которого разъехались, будто это телёнок на льду. Столик забит пузырьками и коробочка с лекарствами. Короче говоря, не квартира, а склад мебели.

Она, хозяйка, АМАЛИЯ НОСФЕРАТУ, стоит в центре комнаты, опираясь на клюку. Выглядит Амалия как баба-Яга, но держит себя, как царица Нильская, несмотря на то что она в старом синем штопанном не единожды трико, в вязанной мохнатой мохеровой кофте. Она похожа на какого-то степного зверька, какого-то суслика, который не убежал почему-то от людей, а стоит и смотрит на них – и бесстрашно, и пугливо вместе с тем. Но ногах у Амалии тёплые тапочки в виде зайца. Амалия в ярко-белом парике. У Амалии вставные зубные протезы, которыми она с трудом управляет, чтобы они не вылетели. Голос у Амалии скрипучий, сильный.

Амалия разговаривает с каким-то человеком, который сидит в кресле, а кресло повернуто к балкону и человека не видно. А может, там и нет никого. В продолжении всего своего монолога Амалия почти не ходит по квартире. Она всё стоит на месте, чуть перекосившись, опирается на свой костыль – одно плечо выше другого, смотрит в одну точку, говорит, иногда помогая себе свободной от костыля рукой. У неё сил нет, наверное, а может, она так всегда делала, и молодой когда была. Впрочем, наверное, она никогда не была молодой – есть такие люди, которые, войдя в один какой-то возраст, не меняются, остаются такими скрюченными до гроба, и только могила их выпрямляет. Амалия – из таких.

АМАЛИЯ (сипит, скрипит, шамкает). У меня наверху, над соседями, ещё соседи – богатыи-и-и. Я была во дворе в прошлом году, мне рассказали. Ну вот. Кто-то у них украл духи. Подумали на проституток. Приходили к ним один раз проститутки эти. Нашли проституток. Повезли проституток на кладбище, вырыли могилу, посадили туда, ну – пытали так, чтоб открылись проститутки, чтоб сказали – где духи. Они – нет. Плачут и – нет. Подумали тогда на ихнюю в доме уборщицу. Уборщица говорит: «Я же с двумя высшими я образованиями! Как вам не стыдно?! Как я буду я красть, как я могу я с таким я статусом, подумайте, я, бессовестные?!» Поверили. Подумали на свою дочку. Дочка говорит: «Кому я буду дарить женские духи?! Я заработаю, если мне надо духи!» Так духи и не нашли. Пропали духи. Как они там горевали наверху, как плакали, тут слышно было. Хоть и богатыи-и-и, а держатся за своё богатство, не хотят никому ничего раздавать, как я вот – дура, раздай-беда, вас вот позвала, всё отдаю своё накопленное годами, и куда? В облдрамтеатр! Ну и название. Хуже бани. Эх, дура, я, дура я, у него четыре дуры, а я дура пятая, ииии-эээхххх!

Ворона прыгает по жерди, клювом кусает железные прутья, треск стоит такой, что, кажется, прутья вот-вот лопнут.

ВОРОНА.Гоша умеррррррр! Гоша умерррррррр!

АМАЛИЯ (помолчала). Ну вот что вот с ней сделать, скажите, а? На мыло ее сдать? (Кричит, стучит клюкой по полу). Хальтен зи битте Мауль! Хальт Мауль, тебе говорят, ну?! (Пауза, улыбается). Значит, вы – постановщик из облдрамтеатра? Ну да. Я же вас сама вызвала. В маразме, дура. Правильно. Значит, такой сюжет для сценария премьеры новой постановки спектакля в облдрамтеатре не подойдёт? Ну, про духи? Про проституток, про кладбище? Хотела вам продать сюжетец этот – очень современный. Нет? Ну, правильно – как вырыть в театре могилу, чтоб туда проституток посадить. Не выроешь. Да и где в театре проституток найдешь. Нет?