Бранислав Нушич: Д-р

Живота. Да, и как можно скорее.

Спасоевич. Сегодня же отправим.

Живота. Да. Сразу же напишите, а я все устрою.

Дамы. Благодарим вас, большое спасибо. Прощайте! (Уходят.)

Живота (провожает дам до дверей). Прощайте. Вот увидите, эта лекция будет настоящей сенсацией. Прощайте.

Живота один.

Живота (возвращается, потирает руки как человек, довольный успешно выполненной работой; звонит домашний телефон). Алло! Господин Николич! Что? Что? Господин Даич вернулся с биржи? А? Неужели? Тогда у нас большой убыток!.. Можно, я не говорю, что нельзя, но… А что говорит господин Даич об этом неожиданном падении репарационных акций? Да, да, сейчас спущусь вниз… (Кладет трубку и идет к левой двери.) Славка! Славка! (Кому-то в дверь.) Не тебя. Где Славка, позови ее! (Возвращается к столу и запирает на ключ шкаф.)

Живота, Славка.

Славка (входит). Папа, ты меня звал?

Живота. Я жду звонка из Будапешта от моего агента и не хочу, чтобы в канцелярии слышали разговор. А мне надо спуститься вниз. Ты постой здесь у телефона и, как только позвонят, сразу же крикни мне.

Славка. Я только книгу возьму.

Живота. Иди возьми! (Целует ее.) Ты мой самый милый секретарь. (Выходит.)

Славка, Велимир.

Славка уходит в комнату налево, в это время входит Велимир и останавливается в дверях.

Славка (возвращается с книгой. Удивленно). О!..

Велимир. Добрый день!

Славка. Каким чудом вы здесь?

Велимир. Меня позвал ваш отец.

Славка. Это ясно, иначе вы и не догадались бы прийти к нам.

Велимир. Признаюсь, и оправдаться нечем.

Славка. Значить, это не невнимательность, а равнодушие.

Велимир. Неправда!

Славка. Раньше, как школьный товарищ моего брата, вы часто приходили к нам и дружили со мной. По крайней мере воспоминания детства должны были бы привязать вас к нашему дому…

Велимир. Поверьте мне, я с большой радостью вспоминаю это время.

Славка. Вы знаете, я до сих пор храню одно ваше любовное письмо. Я тогда была в третьем классе, а вы в шестом.

Велимир. Умоляю вас, не храните его… мне так стыдно…

Славка. Вот как? Теперь я понимаю ваше равнодушие. Вы стыдитесь любви ко мне.

Велимир. Ах, умоляю вас. Ведь кто знает, какие грамматические ошибки найдутся в этом письме.

Славка. Любовь никогда не считается с грамматикой. Напротив, чем слабее грамматика, тем сильнее чувство. Впрочем, если вас это так беспокоит, я могу дать вам письмо для исправления ошибок.

Велимир. Дайте, дайте, я исправлю ошибки.

Славка. Может быть, вы захотите исправить в нем и ваше чувство?

Велимир. Зачем же?

Славка. Впрочем, вы его уже откорректировали. Вы так от всех отдалились…

Велимир. Нет, нет, вам только так кажется, поверьте!

Славка. Вы перестали дружить с моим братом.

Велимир. Но он вращается в обществе, которое мне не подходит.

Славка. И дружбу со мной… забыли.

Велимир. О, как был бы я счастлив вернуться к этой дружбе.

Славка. А что же вас останавливает?

Велимир. Обстоятельства… В жизни не все происходит так, как хочется.

Славка. Я вас не понимаю.

Велимир. Верно, я недостаточно ясно сказал. Да я и не умею говорить ясно.

Славка. Или искренне?

Велимир. Вы сомневаетесь в моей искренности?

Славка. Да, и не без оснований. В этом доме что-то произошло, а от меня скрывают, но я чувствую, что здесь что-то творится. Шепчутся при закрытых дверях, ведут секретные разговоры. Вас очень часто вызывает мой отец.

Велимир. Да, но здесь нет ничего таинственного. Ваш отец получает немецкие и французские письма, которые не хочет передавать в канцелярию.

Славка. И вы переводите их для него?

Велимир. Вы знаете, как я ему обязан. Я должен оказывать ему всевозможные услуги.

Славка (не убеждена). И все-таки я чувствую, что вы недостаточно искренни.

Живота, те же.

Живота (входит). А, пришел?

Велимир. Вы меня звали?

Живота. Да, звал. (Славке.) Не звонили?

Славка. Нет.

Живота (ласкает ее). Ты читала?

Славка. Ах, нет! Меня развлекал господин Павлович, хотя он и был сегодня очень скучен.

Живота. Хорошо, душечка, а теперь оставь нас, я хочу кое о чем поговорить с господином Павловичем с глазу на глаз.

Славка (подчеркнуто). Ну, конечно! С глазу на глаз! (Выходит.)

Живота, Велимир.

Живота (после того, как они остались одни) Что лее это такое, братец?