Леонид Андреев - Екатерина Ивановна

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я к нему не вернусь.

К о р о м ы с л о в. Ну, вот это самое ему и скажите. Ведь немыслимо же такой разговор вести через посредников как вы полагаете? Красивый у вас парк – это имение вашей матушки?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Да.

К о р о м ы с л о в. И хозяйство, видимо, в порядке. Эх, давно я не был в настоящей русской деревне, среди соломенного пейзажа, и теперь даже как-то совестно. Пишу голых баб, и надоели они мне хуже горькой редьки, а нарушить порядок…

А л е к с е й. Прости меня, Катечка, я, кажется, резко говорил.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (быстро улыбнувшись). Какой же ты глупый, Алеша: настоящая совесть никогда не должна просить прощения, что бы она ни сделала. Ты моя совесть.

К о р о м ы с л о в. А я – часы. Идем, Алексей, да только уж вы, дорогая, никуда из этой комнаты не уходите: выйдете в другую, а потом в эту и не вернетесь. Платьице на вас в порядке, и прическа, и все, как следует, посидите тут, дружок, он недалеко.

Уходят. Екатерина Ивановна, не поднимаясь, на том же стуле ждет – руки ее опущены между колен. Солнце зашло, и в саду вечерние тени. Где-то далеко пастухи играют на жилейках. Тишина. Тяжело и грузно ступая, всходит по ступеням Георгий Дмитриевич, испуганно осматривает террасу и говорит : – Катя! Никого нет. – Нерешительно переступает порог и в первую минуту не видит Екатерины Ивановны. Осторожно делает еще два шага.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя! Где ты, Катя?

Молчание. Вдруг видит жену, сидящую все в той же позе, и замирает. Потом решительно подходит к ней, молча опускается на колени и молча кладет ее руки на свою голову. Екатерина Ивановна неподвижна.

Катя, это я пришел. Отчего ты молчишь, Катя? Взгляни на меня – это я, Катя!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (тихо). Встань. Нет, я ничего. Встань, Горя.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (вставая). Ты меня не ждала?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет, я все время жду тебя.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя, неужели это правда, и я вижу тебя? Катя, отчего ты мне не отвечала на письма – ведь я совсем с ума сошел, Катя. Посмотри, у меня седые волосы на висках.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я вижу. Я тебя люблю. Нет, нет, не подходи.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Но отчего у тебя так опущены руки? Катя, ты не двинулась с места с тех пор, как я вошел, – что с тобой, Катя? Мне страшно, голубчик. Дети здоровы?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Дети здоровы. Георгий – я падшая, я изменила тебе.

Молчание. Он отходит, слегка шатаясь, в сторону и садится в кресло, опустив голову на руки. Молча растут в саду вечерние тени.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Тогда?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Нет. Разве ты еще думаешь.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Погоди немного, я сейчас не понимаю. Говори.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Лучше не надо говорить, Георгий.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Нет, говори…

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я отдалась Ментикову. Нет, потом, когда ты хотел убить меня. Это было только раз.

Георгий Дмитриевич встает и два раза проходит по комнате, потом снова садятся в той же позе.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Говори.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Но я забеременела, и мне сделали операцию. Больше ничего не было.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (хрипло). Больше ничего?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Да, больше ничего. Лучше было не говорить.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Мне Лиза сказала, что Ментиков здесь живет уже месяц. Зачем он здесь?

Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Не знаю. Мне не с кем говорить. Вам очень больно, Георгий Дмитриевич?

Молчание. Георгий Дмитриевич встает, несколько раз проходит по комнате, вытянувшись, как на смотру, с сжатыми в кулак руками. После одного из поворотов так же решительно подходит к жене и опускается на колени.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Прости меня, Катя.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (вскакивает). Что? Пусти руку. Что?

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Прости меня, Катя.

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (кричит). Не смей… Не смей! Не тронь меня… Мама! Пусти меня!…

Он с силою прижимает ее голову к своей груди, заглушая ее бессвязный крик.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Катя, Катя, голубчик, что с тобой, успокойся, услышат, Катя… Это я, Катечка. Да бедная же ты моя, да милая же ты моя!

Е к а т е р и н а И в а н о в н а (тихо). Пусти. Бога ради пусти. Я опять закричу.

Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да ты же любовь моя, – ты же вечная, единственная любовь моя. Куда я тебя пущу? Куда я тебя пущу?