Леонид Андреев - «Gaudeamus»

Д и н а. Нет, ну что вы! Отца и в городе нет: у него большие дела, и он почти все время в разъезде.

О н у ф р и й. Это другое дело. Сережа, успокойся.

Д и н а. Да нет, это все равно, в городе он или уехал. Если бы он и был, так не обратил бы внимания – ему не до того. А мама и сама сюда просилась, но я ее не пустила.

О н у ф р и й. Отчего же? Тихая старушка?

Д и н а. Она очень хорошая… и смешная. Пения она, правда, боится, то есть не пения, а дворника. Но это ничего!

К о ч е т о в. А он у вас строгий?

Д и н а. Кто? Папа?

К о ч е т о в. Нет, дворник, – это важнее.

Л и л я (быстро) . А у нас в доме такой строгий дворник, такой строгий дворник, что мы вчера с Верочкой два часа звонили – он отворять не хотел.

П е т р о в с к и й. Не слышал, – дворники здоровы спать.

Л и л я. Нет, слышал, – мы два часа звонили!

П е т р о в с к и й. Нет, не слышал.

Л и л я. Нет, слышал.

К о с т и к. (мрачно). Нет, не слышал.

Б л о х и н. Наверно, не слыхал.

О н у ф р и й. Конечно, не слышал. Ты как думаешь, Козлов? – скажи откровенно.

К о з л о в. Куда ему слышать, конечно, не слыхал.

Л и ля (сердито) . Слышал, слышал, слышал. Вы смеетесь, а это такое свинство с его стороны, – мы с Верочкой продрогли, зуб на зуб попасть не могли. Он нас целый месяц преследует; хочет, чтобы мы ему двугривенный дали, – как же, так вот и дадим! Свинство!

О н у ф р и й. Гриневич, дай-ка папиросу. Что ты затих совсем? – присядь, потолкуем. Ну как, вышло дело с уроком или нет? Мне его хорошо рекомендовали… Фу, ну и табак же у тебя дрянной!

Г р и н е в и ч. Дешевый. Спасибо, Онуша, с уроком я устроился…

Тихо разговаривают. Некоторые из студентов осматривают картины. Тенор, как свой в доме человек, показывает, зажигает свет. Слышны восклицания: Левитан! Да что ты! Самодовольный смех Тенора. Дина присаживается к Стамескину.

Д и н а. Отчего вы не пели, Стамескин? (К Онучиной.) Вы также. Вам не скучно?

С т а м е с к и н. Я никогда не скучаю. А если мне становится скучно, я ухожу.

О н у ч и н а. Я также. Как у вас пышно, Дина. Вам не мешает эта роскошь? Я бы и одного дня не могла здесь выжить.

Д и н а. На это можно не смотреть, Онучина. Когда я училась в стародубской гимназии, я жила у бабушки в маленькой комнате, там было очень просто. У меня в комнате и теперь хорошо, и я постоянно бранюсь из-за этого с папой. Он прежде жил очень бедно и теперь хочет, чтобы кругом все было дорогое.

Т е н о р. Дина, земляки хотят есть.

Л и л я. Врет, врет. Это он сам хочет есть! Мы картины смотрим, такая прелесть.

О н у ф р и й. Земляки хотят пить.

Д и н а. Простите, я сейчас… Там все готово. Пойдемте в столовую, господа. Кочетов, Петровский… Отчего вы такой неразговорчивый, Гриневич? Я не слышу вашего голоса.

Б л о х и н (Онуфрию тихо) . Постой! погляди-ка на стол.

О н у ф р и й. А что?

Б л о х и н. Водки нет. Все какие-то келькшозы.

О н у ф р и й. Зрелище мрачное. Ну что же: будем пить келькшозы. Запомни ты мое слово, Сережа: раз оно имеет форму бутылки, его всегда можно пить.

Б л о х и н. А если прованское масло?

Д и н а. (смущаясь) . Прошу в столовую, товарищи. Только я должна вас предупредить: водки у меня не бывает. Вина сколько угодно, а водки я боюсь, это такая ужасная вещь!

К о с т и к. Ну и ладно… Вино так вино.

К о ч е т о в. Да и того бы не надо, одно баловство.

О н у ф р и й. Ты слышишь? Эх, прошли наши времена, Сережа. Вина! Да и того не надо! До какой низости доводит трезвый ум, а?

Б л о х и н. А Стамескин радуется.

О н у ф р и й (огорчаясь все больше) . Мне наплевать, что у тебя римский нос, у меня у самого греческий… Вина! Что я, лошадь, что ли, чтобы пить вино? От вина подагра бывает.

Т е н о р. Прошу, господа. Отчего ты мрачен, Костя, улыбнись.

П е т р о в с к и й. Озари мир улыбкой.

К о с т и к. Я не мрачен, у меня вид такой фатальный.

К о з л о в. Отчего ты мрачен, Костя?

П е т р о в с к и й. Кто тебя, Костя, обидел?

Толкаясь и смеясь, проходят в столовую. Лиля отстает.

Л и л я (Дине) . Диночка, пожалуйста, не угощайте вином Гриневича, ему очень вредно пить, он становится такой беспокойный. Я уже просила Онуфрия Николаевича и сама буду сидеть рядом, но все-таки.

Д и н а. Хорошо, Лилечка, я буду смотреть. Иди себе.

Лиля уходит в столовую. Остаются Стамескин, Онучина и Дина, которая уговаривает их пойти закусить.

Д и н а. Ну, пожалуйста, ну пойдемте. Выпейте хоть стакан чаю.

С т а м е с к и н. Нет, не хочу.

О н у ч и н а. Я тоже. Идите к гостям, вы такая любезная хозяйка. Они без вас стесняются.