Николай Коляда - Пиявка

Отложил кисть, пошёл к берегу озера, сунул руки под мышки, смотрит на горизонт.

Как хорошо… Если бы я мог писать стихи, я бы обязательно нашёл слова, чтобы описать этот день, эту зелёную заводь, нет, озерцо это, тишину, солнце, горизонт, покой, какой-то немыслимый покой, который разлит, плавает вокруг, он спустился вниз из этих белых кудрявых облаков, спустился на землю от Бога, от Бога, от Бога… От Бога и звёзд пришедший покой. От Бога и звёзд пришедший покой несёт мне тяжелую муку… Пришлось мне, любимый, расстаться с тобой, пожать на прощание руку… Какие-то женские стихи получились… Господи, это что со мной? Какие-то строчки выскочили из меня, нет, это не я сочинил, наверное… У кого-то я это прочёл… Нет. Ни у кого не читал, это я сочинил. Странно. Это называется, поди-ка, благодать. Благодать сошла с неба такая, что я даже начал сочинять стихи… Не знал за собой таких талантов… (Бормочет). От Бога и Звёзд сошедший покой, приносит тяжелую муку. Сегодня, любимый, расстанусь с тобой, пожму на прощание руку… (Молчит.) Впрочем — пустое. Когда я не могу заснуть, я думаю о чем-то приятном. Вот, представляю себе, что я некий аквалангист, что я плыву под водой, под толстым слоем воды, раздвигаю руками тяжелые густые стебли каких-то зелёных, подводных растений, смотрю на глазастых глупых рыб в серебряной чешуе, на разноцветные — всех цветов радуги! — ракушки, на мидий, на морских забавных коньков, на кораллы — хрупкие, красные, жёлтые, синие веточки… И вот я приближаю к кораллам своё лицо в маске, рассматриваю их и любуюсь этой красотой, созданной непонятно кем и неизвестно зачем, а потом плыву дальше, взмахивая ластами, гибкими, скользкими зелеными ластами, плыву дальше и дальше… Я освещаю фонариком этот странный, красивый, непонятный мир, скрытый от глаз людских, недоступный для понимания людей, и этот покой, покой освещаю я фонариком, покой, скрытый от Бога и от звёзд, от звёзд, от звёзд… И так в моей душе становится легко, что я сразу мирно и сладко засыпаю, представляя, что, вот, я плыву и плыву по этой красотище, в этой чудной стране…

СЕРГЕЙ.Но тут из-за камня, извиваясь, выплывает огромная толстая красная пиявка, конский волос, огромный такой червь, гад, который вонзается в твое тело и начинает жрать тебя, высасывает из тебя кровь…

Молчание.

Евгений повернулся, смотрит в глаза Сергею, молчит.

ЕВГЕНИЙ.Ты чего?

СЕРГЕЙ.А ты чего разизображался тут передо мной, стоит. Ну?

ЕВГЕНИЙ.Как ты напугал меня…

СЕРГЕЙ (молчит) . У тебя в уголках рта засохла кровь. (Пауза). Я говорю, в уголках твоего рта засохла моя кровь. Вытри.

ЕВГЕНИЙ.Кровь? Кровь. Кровь. Да, да…

Вытер рот платком. Снова вернулся к этюднику. Очень быстро рисует. Молчат.

Кстати, о бабах.

СЕРГЕЙ.Кстати?

ЕВГЕНИЙ.Ну, совсем не кстати. Я как бы продолжаю разговор, наши темы, которые мы с тобой сегодня муссируем. (Хохочет). Итак, кстати, о бабах. В кустах недалеко от нас — трахаются. Слышишь — ветки трещат?

СЕРГЕЙ.Мне всё равно.

ЕВГЕНИЙ.Да нет, мне тоже всё равно. Пусть позабавятся. Может, у них квартиры нету своей, они выезжают каждый день на лоно природы, а может — это их возбуждает: романтично, в кустах, с комарами на заднице, поелозиться по травке — какая прелесть! (Смеётся).

СЕРГЕЙ.Слушай, какой ты пошляк всё-таки, а? Мне скучно стало.

ЕВГЕНИЙ.А девочку эту, которая там в кустах, я видел. Они здесь проходили мимо, когда ты купался. У девочки — зажигательные ножки. Тонюсенькие, как спичинки! Зажигательные!

Хохочет, быстро рисует.

Мне вдруг немыслимо, невероятно захотелось! Это что ж такое? У меня уже триста лет не было таких мыслей! Я вдруг — хочу, хочу, хочу, хочу!!!

СЕРГЕЙ.Как холодно стало. (Кашляет.) Расскажи что-нибудь весёлое.

Оба стоят у этюдников, работают.

ЕВГЕНИЙ.Прекрасная мысль! Весёлое! Расскажу тебе одну быль! Захожу это я вчера в трамвай и следом за мной тетка, с сыном, держит его за руку. А пацан в зимней шапке. И орёт она на него, на весь трамвай, что он и идиот, и дебил, и свинья, и кретин! Ну, люди ей: «Да что же вы, женщина, так на сына-то своего? Нельзя!» А она им говорит: «Да его вообще убить надо! Я на работу ушла, прихожу, а он, оказывается, в космонавта играл! Смотрите!» Снимает с него шапку… а там… а там…

Не может говорить, хохочет, заливается.