Франц Грильпарцер: Еврейка из Толедо

Манрике

(громким голосом) А вы, король?

Король (после паузы) Я тоже виноват. Но ты скажи, чего мы стоим все, Весь мир, все наше с вами королевство, Коль в нем одни преступники живут? Но здесь мой сын. Пускай вперед он выйдет. Дитя мое! Ты слушаешь меня? Стань ангелом-хранителем отчизне, Чтоб нас простил всевышний судия! Вы, донья Клара, за руку его Введите в круг наш: вы одна достойны — Всей вашей жизнью доказали это — Вести на трон невинность самое! Но — нет! Здесь — мать. Она свой грех великий

Во имя сына на душу взяла. Да будет прощено ей преступленье!

Королева выходит вперед и склоняет колено перед королем.

Супруга! Вы караете меня? Хотите указать мне, как в дальнейшем Я должен вас приветствовать? Ну что ж… Кастильские вельможи! Перед вами — Король ваш новый. Рядом с ним стоит Правительница. Я ж отныне только Военачальник сына моего. И как к господню гробу пилигримы Бредут в далекий Иерусалим, Чтоб покаяньем искупить грехи, — Вот так и я, сознав свой грех нелегкий, Вас поведу во имя искупленья В поход на мавров, на неверных псов, Которые из Африки посмели Прийти сюда и нагло угрожать Моей стране, спокойствию ее И кроткому кастильскому народу. А коль на то случится воля божья И я вернусь назад как победитель, Тогда решайте, вправе иль не вправе Я вновь престол Кастилии занять И охранять закон, что мной нарушен… Вас ждет, сеньоры, точно та же участь: Вам надлежит последовать за мной В огонь войны, на лютого врага, — И кто падет, тот общий грех искупит. Гак я караю и себя и вас. Теперь же сына моего поставьте На щит, как если б это был престол. Ведь он король Кастилии отныне. Так вместе мы покажемся народу.

Вносят щит.

Вы, женщины, младенцу дайте руку. Да… Очень шаток первый трон его И трону настоящему подобен… Ты, Гарцеран, останешься при мне.

Мы в общем легкомыслии повинны, И к очищенью путь у нас один. И если ты грехи в бою искупишь, То, может, эта тихая, святая Тебя подарит благосклонным взглядом И милостью высокою своей. Исправьте же его, о донья Клара! Но я молю вас, богом заклинаю — Его вы научите добродетель Не только почитать, но и любить. От многих это отвратит соблазнов.

Вдали слышатся звуки труб.

Вы слышите? Они трубят. Созвал их Я для того, чтоб уничтожить вас. Теперь они — нам верная подмога В сраженье против общего врага, Строптивого, безжалостного мавра, Который рвется к нашим рубежам, Кому в ответ несем мы кровь и гибель. Мы оттесним его назад, в пески, Откуда он посмел сюда явиться, И этим обезвредим отчий край От внешних и от внутренних волнений. Вперед! За мной! Да будет воля божья!

Порядок шествия уже раньше установился. Впереди несколько вельмож, за ними на щите младенец. Обе женщины, справа и слева, держат его за руки. Затем идут остальные, последним — король, доверчиво опираясь на Гарцерана.

Эстер (обращаясь к отцу)

Ты видишь? Вновь они собой довольны,

И счастливы, и веселы, как прежде,

И затевают свадьбы да пиры.

Они — вельможи. Им здесь все подвластно.

Вот почему во имя примиренья

Они сегодня закатили пир

И жертву неповинную заклали,

Избрав ее из малых, из простых,

И руки жмут кровавые друг другу.

(Выступая на середину сцены.) Так вот что я скажу, король лукавый! Беги в свое надменное забвенье! Свободен ты от чар моей сестры. Ее любовь не властна над тобою, Ты предал все, что прежде так любил. Но знай: когда в разгар кровавой битвы Трусливо дрогнут слабые ряды — Поскольку сила с подлостью не дружит, — В тот самый час карающей беды Ты обратишь свой взор к глухому небу И там увидишь лик моей сестры, Не тот, который звал тебя когда-то — Не щедрую, живую красоту, — А искаженный мукою последней, Растерзанный, печальный, мертвый образ, Пред коим так постыдно задрожала Твоя скупая, робкая душа, — И с плачем ты себя ударишь в грудь И вспомнишь про еврейку из Толедо!

(Держа старика за плечо.) Отец, идем! Туда!.. Мы ей нужны. (Показывая на боковую дверь.)

Исаак (словно пробуждаясь) Как? Дай мне вырыть золото сначала…

Занавес