Франц Грильпарцер: Сон-жизнь

Масуд, богатый селянин.

Мирза, его дочь.

Рустан, его племянник.

3анга, негр - невольник.

Самаркандский царь.

Гюльнара, его дочь.

Калеб, немой старик.

Кархан.

Человек со скалы.

Старуха.

Придворный.

Начальник стражи.

Первый предводитель отрядов.

Второй предводитель отрядов.

Служанка Гюльнары.

Свита и слуги царя.

Придворные дамы и служанки

Гюльнары.

Два родственника Кархана.

Два мальчика.

Воины.

Народ - мужчины и женщины.

Местность в горах. Деревья и скалы. Слева на переднем плане хижина. Рядом

с дверью скамья. Летний вечер. Вдали трубит рог. Мирза выходит из хижины.

Мирза

Чу! Там, кажется, трубят?

Это он! Все ближе, ближе…

Но так поздно! Погоди же,

Я за это отомщу:

Буду плакать и сердиться

Стану дуться и браниться.

Лишь потом, потом прощу.

Да, прощу, прощу, конечно.

В этом-то и все несчастье…

О, я гневаться должна бы,

Что его так долго нет,

Что он вечно бродит где-то;

Похвалой за исправленье

Быть прощение должно,

Не наградой за ошибку.

Право же, досадно будет,

Если кара за обиду

Столь же долго не продлится,

Как самой обиды боль,

Будь и я, как он, жестокой,

Был бы он нежней со мной.

Да, но где ж он? Мне казалось,

Рог его вдали звучал.

(Отходит в глубину сцены, смотрит по сторонам.)

Вон с добычею охотник

Сходит медленно со склона…

То Рустан? Закат слепит.

Опускаясь за горою,

Солнце шлет прощальный луч

На пурпурные вершины,

На вечерние долины

И на тропы между круч.

Вот приблизился охотник…

Мой Рустан?! Увы, другой.

Точно ветром окрылен,

Пробегает по дороге,

Перед ним несутся доги…

Да, охотник, но не он.

Плачь, больное сердце, плачь,

Ты давно привыкло к горю.

(Садится.)

Вечереет. Дремлют склоны.

Меж ветвями голос птиц -

Серебристый колокольчик -

Возвещает время сна.

И уже готовы птицы

Свой призыв исполнить сами

И забыться и уснуть.

Все их голосу внимают,

Засыпают в этот час.

Возвратилось с пастбищ стадо,

И цветок смежил с отрадой

Свой огромный яркий глаз.

А с угрюмого востока

Ночь безмолвная встает,

Светоч дня она погасит,

Обоймет покровом черным

Наше жаркое чело -

И навеет крепкий сон.

Смолкло все, лишь он один

Рощи тихие тревожит,

Ищет в безднах, меж вершин

То, чего найти не может.

А меня гнетет забота,

И терзает вечный страх.

То Калеб - охотник этот…

И жена навстречу вышла,

Сына держит на руках.

Как спешит Калеб, как мчится…

Мальчик протянул ручонки

С криком радостным к отцу.

О, как счастливы они!

(Погружается в раздумье.)

Масуд выходит из хижины.

Масуд

Эй, Мирза!

Мирза

(вскакивает)

Рустан!

Масуд

Мирза!

Это я. В вечернем мраке

Оставляешь ты отца?

Мирза

Ах, простите! Я глядела…

Масуд

Ты его ждешь?

Мирза

Да, отец…

Масуд

Не идет он?

Мирза

Нет.

Масуд

Уж поздно.

Мирза

Ночь почти. И возвратились

Все охотники домой.

Верьте мне, ведь всех я знаю,

Всех, кто днем уходит в горы,

Каждый вечер их встречаю

В ожидании его.

Все они пришли домой -

Он еще во мраке бродит.

Масуд

Да, воистину живет

Дикий дух в груди Рустана,

Правит сердцем и рукою,

Не дает ему покою.

Лишь о битвах и походах,

О коронах и о власти,

Лишь о подвигах, о славе

Целый день Рустан твердит.

Бредит по ночам во сне

О триумфах, о войне.

Мы и в поле делим труд

И домашние заботы,

А его с утра влекут

Лишь опасности охоты.

Только там, в глуши лесов,

Для него и дом и кров.

Позабыты мы с тобою.

Наслажденье для него -

Тешить дикостью лесною

Дикость сердца своего.

Что за жуткое веселье!..

Дочь моя, мне жаль тебя.

Мирза

О, бранить его не надо!

Прежде был он не таким.

Помню я иное время:

Был он нежен, кроток, тих.

И у ног моих часами

Сиживал в былые дни.

Мне в работе помогал он,

Сказки мне порой слагал он…

Да, отец, он был иным:

Нежен, кроток и спокоен!

Но с тех пор переменился…

Вновь он измениться может,

Он изменится, отец!

Масуд

Убедить меня ты хочешь

В том, чему сама не веришь?

Мирза

Ах, отец, всему виною

Не Рустан, а раб Занга.

Как пришел он в этот дом,

Нет с тех пор покоя в нем.

Хитрой лестью непрестанно