Франц Грильпарцер: Волны моря и любви

Геро стоит в глубине сцены перед установленным там переносным алтарем. Перед ней на коленях мальчики, они держат в руках жертвенные сосуды с благовониями.

Геро

Здесь новоявленная дочь твоя. Прими ее и будь к ней благосклонна!

Геро льет благовония в пламя, затем сходит со своего места и направляется к просцениуму. Слева от нее идет жрец, сзади родители и на некотором расстоянии — храмовый страж.

m рец Склонитесь пред богами!

Народ

Радость! Радость!

Навклер

Идут! Леандр, скорее на колени!

Оба друга становятся на колени — Леандр у самой статуи Гименея, Навклер чуть позади. Все остальные тоже падают на колени. Геро подходит к статуе Амура и льет благовония в пламя, зажженное на стоящем рядом алтаре. Возле нее жрец.

Геро

Дарующий любовь, тебя я чту! Тебе привет мой и мое прости!

(Отходит.)

Жрец

Склонитесь пред богами!

Народ

Радость! Радость!

Геро

(стоя перед статуей Гименея) Твой брат послал меня…

Навклер (тихо Леандру)

Куда ты смотришь?

До сих пор глаза Леандра были опущены; теперь он поднимает

голову.

Жрец

Ну, дальше! Что же ты?

Геро

Ах, где щипцы?.

Жрец

В твоей руке!

Геро Дарующий любовь… Жрец

Ты путаешь… Скорее к возлиянью!

Геро льет благовония в огонь. Из жертвенника вырывается яркое

пламя.

Без меры льешь… Да ладно! В храм теперь!

Удаляются. Дойдя до середины сцены, Геро оглядывается, и взор ее падает на обоих юношей. Навстречу ей идут родители. Снова раздается музыка.

Занавес

Храмовая роща в Сестосе. С левой стороны в глубине сцены скамья, окруженная кустами. Слева входит Н а в к л е р.

Н а в к л е р Сюда, сюда, Леандр! И побыстрей! С той же стороны появляется Леандр. Леандр

Ну вот, я здесь.

Н а в к л е р

Уже! Подумать только! Доколе же, как будто в наказанье За некий мне неведомый проступок, Я буду, словно поводырь слепца, Водить тебя по людным городам, По торжищам шумливым да по храмам И с празднества на празднество спешить, Чтоб только утолить твою кручину? Как долго уговаривать тебя Придется мне, в глаза твои смотреть С надеждой — не зажегся ль огонек Веселья в них, и видеть: нет и нет? Скончалась мать — но тут никто не властен… Ты безупречным сыном был всегда, И, покоряясь воле материнской, Заботясь только о сыновьем долге,

На берегу пустынном прожил годы,

От города, от всех людей вдали.

Так было нужно. Но зачем сейчас

Дичиться и бежать себе подобных?

Не лучше ли делить с людьми равно

Их радости и горести земные?

Рыдай о ней, рви волосы свои,

Но все же и отчаянью есть мера!

Для матери ты жертвовал собой;

Теперь она позволила тебе

Изведать радость жизни… Иль неправ я?

Скажи-ка!

Леандр Я устал…

Н а в к л е р

Как не устать! Такая мука: в незнакомом месте День провести, чужие видеть лица, Многоголосый слышать разговор, Порой и самому промолвить слово — Невыносимо!

Леандр (усевшись на скамью) Я устал и болен.

Н а в к л е р

Ты болен? Ничего! Ведь есть лекарство! Вернуться в хижину свою у моря, Увидеть вновь привычную картину: Песчаный берег, волны, тучи в небе; С пристойным одеяньем распроститься И, натянув поношенный хитсхн, На целый день отправиться рыбачить; Порой, соперничая с рыбьим родом, Пускаться вплавь, волнам наперерез, А вечером, как встарь, улечься навзничь На дно челна, колеблемого зыбью,

И, неподвижно лежа, ввысь глядеть, Бесчисленные звезды созерцая И думая о матери покойной (Замечу я, — тебя освободившей Своей кончиной вовремя весьма), О горних духах, в небесах парящих… О том… о сем… иль вовсе ни о чем! Бьюсь об заклад-вернее средства нет: В родных краях все как рукою снимет! Пойдем, однако, путь домой далек. Дружкам пора в обратную дорогу!

Леандр

Здесь так тенисто… Стоит ли спешить? Челнок мы сыщем. Я на весла сяду.

Н а в к л е р

На весла, а? Как взор его сверкнул! Известно — для тебя всего приятней, Усильем крепких мускулистых рук Искусно парой весел управляя, Стремить ладью поверх морских глубин!

Тут ты герой, ты муж, ты полубог

Ты все готов отдать за это счастье! Но, друг мой, гребля — греблей, а меня Сейчас тревожит нечто посерьезней. Знай, мы находимся в запретном месте: Мы в роще храмовой, для всех закрытой. Лишь в дни торжеств сюда дозволен доступ, А так здесь стражи рыщут по кустам, Хватая всех, кто на глаза попался. Виновного ведут они к жрецу, Чтоб тот его подверг суровой каре. Ты что-то говоришь?