Жюль Верн - Одиннадцать дней осады

Рокфёй.Вот вам пример женского коварства! И еще кое-кто хочет, чтобы я женился?.. Ну уж нет!

Рокфёй, Максим.

Максим.Я только что от тебя!

Рокфёй.Ая рассчитывал застать тебя здесь.

Максим.Я так спешил сообщить тебе о своем счастье! Друг мой, она приезжает.

Рокфёй.Она приезжает! Ба! Но кто же эта Ома?

Максим.Ну Леони же!.. Подруга мадам Мобре!

Рокфёй.Мадам де Ванвр! Она! Леони! Сначала местоимение, потом имя! К чему такая манерность?

Максим.Разве есть слово прекраснее этого: Она! Это слово говорит обо всем! Оно всему подводит итог! Она! А это значит красота, грация, ум… Любимая, обожаемая, боготворимая женщина. Она, единственная, божественная, идеал, совершенство!.. Она! Наконец-то она!..

Рокфёй.А он… разгоряченный!.. Он… изможденный! Он, ослепший и оглохший, он, в конце концов, свихнувшийся!

Максим.Да, да, смейся надо мной!.. Я позволяю, потому что счастлив! Я молод и богат, не горбат, не кривоног, не сутул! Я врач, известный и уважаемый; у меня есть одна только страсть: путешествия! И эта страсть, казалось бы, защищает меня от любви или, уж во всяком случае, от женитьбы: можно ли надеяться, что женщина захочет разделить судьбу с таким беспокойным, подвижным, странствующим существом?.. Но нет же! Судьба предоставила мне возможность встретить в мадам де Ванвр вдову, еще более меня привязанную к постоянным перемещениям — неистовую, неудержимую, заядлую путешественницу!.. И я, друг мой, надеюсь получить руку этой женщины, жажду обладать этой особой и объехать с ней вокруг света!

Рокфёй.Обольститель!

Максим.Она приезжает! И я смогу напечатать объявление о предстоящем бракосочетании, составить контракт, купить перчатки и заказать свадебные подарки!

Рокфёй.Да как же ты об этом узнал?

Максим.Из ее собственного письма, адресованного мадам Мобре, которая передала мне его сегодня утром… Вот оно!

Рокфёй.Облепленное марками разного цвета и формы, перепачканное, пожелтевшее от пыли множества почтовых контор! На твоем месте я опустил бы его в уксус. Такую вещь можно брать только пинцетом!

Максим.Читай, читай же, холодная и вульгарная душа!

Рокфёй.Оно датировано?

Максим.Прошлым месяцем. Она послала его с дороги, покидая Севилью.

Рокфёй.Ба, из Севильи! Мне казалось, что такое возможно только в романсах. (Напевая.) Вы слыхали? В Барселоне… (Возвращаясь к прежнему тону.) Нет! И это письмо?..

Максим.Да, всего две строчки, но в них, не называя моего имени, раскрывается самая нежная страсть, самая настоящая любовь!

Рокфёй.Посмотрим. (Читает.) «Покидая Севилью, я направляюсь непосредственно в Париж, но через Неаполь и Швейцарию».

Максим.Ах!

Рокфёй.Это и есть та самая нежная страсть, самая настоящая любовь? Да это же обычное дорожное сообщение!

Максим.Как! Разве не восхитительно? Она… возвращается в Париж… из-за меня! Да еще возвращается «непосредственно»!

Рокфёй.Сделав небольшой крюк…

Максим.Для того чтобы быстрее приехать! Чтобы поскорее увидеть меня!

Рокфёй.А! Вы оба — восхитительные безумцы.

Максим.Нет, две кометы, просто-напросто две кометы: я — 1828 года, она — 1832-го. Мы совершаем две огромные дуги в космосе, но иногда наши орбиты пересекаются, и…

Рокфёй.Ну нет же, нет! Ты становишься слишком проворным!

Те же и Робер.

Робер.Опять неудача! Можно ли понять, что со мной происходит?.. Привет, Максим! В тот самый момент, когда я ушел… Привет, Рокфёй!

Максим.Что с тобой?

Рокфёй (в сторону). Я-то догадываюсь!

Робер.Что со мной?.. Мне только что принесли в клуб письмо!

Максим.Любовное?

Рокфёй.От кредитора?

Робер.Повестку из гвардии!

Рокфёй.Черт возьми!

Робер.А хуже всего то, что кончилась снисходительность дисциплинарных советов. И теперь я не могу идти на вечеринку!

Рокфёй (в сторону). Смотрите-ка!

Максим.Что до меня, то я охотно отказался бы от нее.

Робер.Не считаю это слишком разумным, потому что перспектива провести ночь вместе с моими сапожником и портным не очень-то радостна.

Рокфёй.Да и походное ложе несколько жестковато.