Людвик Ашкенази - Гость из ночи

Ремунда. Товарищ старшина, вы какого года рождения?

Старшина. Простите, Ремунда, но это вас не касается.

Ремунда. А когда кончилась война, сколько вам было?

Старшина. Двенадцать. А что?

Ремунда. Есть вещи, которые трудно объяснить. Всего десять лет разницы… и человек уже не понимает.

Старшина. Ремунда, я с Калоусом распил не одну кружку пива и хочу, чтобы все было как должно быть.

Ремунда. А как должно быть?

Старшина. Почему он стрелял?

Ремунда. Несчастный случай.

Старшина (с облегчением). Почему вы, Калоус, вытащили оружие?

Калоус. Я уже сказал.

Ремунда. Хотел показать господину Гупперту.

Гупперт. Неправда!

Старшина. Кто же все-таки врет?

Гупперт. Я всегда умел держать себя в руках! Не распускаться. И тут сдерживался. Держался до самой последней минуты. Но сегодня сказал себе: а зачем тебе, собственно, держать себя в руках? Распустись. Обязательно ли быть вежливым? Что это тебе дает? Пану Калоусу не нравится, как я провожу время, или уж не знаю, что… как я пью, или, может быть, не нравится, что я… ну как это… непролетарского происхождения, или что я думаю так, как мне нравится. Вот это ему не нравится? Я с паном Калоусом вообще не должен был разговаривать. «Принесите, пан кельнер, унесите, пан кельнер», — и весь разговор. И пан Калоус не стрелял бы. Пан Калоус сказал бы: ваш слуга покорный!

Калоус. Что ж, я готов! Ваш слуга покорный! Почему не быть слугой покорным! Я еще успею, товарищ старшина, пока вы меня не увели?! Я ведь ловкий! Я ведь — в два счета! Мамочка, нарежь-ка господину Гупперту пражской ветчины, не очень жирной, смотри! Да не забудь приготовить постельку господину Гупперту. Ночной горшок под кровать господину Гупперту! А как насчет грелки к ногам, господин Гупперт?

Гупперт. Вот что я скажу: выстрелил он — пусть! Что было, то было. (Впервые за все время вышел из себя, бешено орет.) Но держать язык за зубами его так и не научили! Я хотел быть коррект. Я все понимал. Я хотел помочь, но сейчас не буду больше коррект, не желаю!

Все молчат.

Старшина (милиционеру). Пишите: мотивы покушения не установлены. Допрашиваемый признает, что выстрелил в состоянии невменяемости, запятая, с намерением… нет, просто в состоянии невменяемости… Так, Калоус? (Калоус молчит) …в господина Вальтера Гупперта, гражданина Федеративной Республики Германии, пребывающего ныне по торговым делам в Чехословакии. Калоус, распишитесь. Нет, не карандашом. Вот ручка.

Калоус расписывается.

Старшина (Гупперту). Желаете что-нибудь добавить?

Гупперт (глядя на Яну). Нельзя ли отпустить господина Калоуса?

Яна с отвращением смотрит на Гупперта и отворачивается.

Старшина. Господин Гупперт, этого не решаем ни я, ни вы. Это дело прокурора. Калоус, очень сожалею, но вам придется пойти со мной.

Гупперт. Мне, быть может, еще больше жаль. Я понимаю, что здесь произошло.

Ремунда. Что ты можешь понимать, шут гороховый?..

Гупперт. Я привык думать… свободно. И могу говорить, что думаю. Вы, Ремунда, вы этого не можете.

Ремунда. Что мы можем, вы еще не знаете.

Гупперт. Ну, поговорили, и хватит. Хватит. Мой магнитофон. Чуть не забыл. Вам больше не понадобится мой паспорт?

Старшина. Нет.

Милиционер протягивает Гупперту паспорт.

Гупперт. Я свободен?..

Старшина. Да.

Гупперт. Благодарю за… корректное обращение. (Старшина хмуро смотрит на него.) Дамы… Господа… много счастья… и до свидания! (Направляется к выходу).

Калоус (внезапно вытягивается с карикатурным почтением. С негодованием, на какое только способен, он сдавленным голосом рапортует). Заключенный номер 30012 докладывает: все в порядке. В помещении чисто и прибрано. (Затем тот же текст по-немецки.) Хефтлинк нумер драйсик таузент цвёльф мельдет зих гехорзам. Алес ин орднунк. Штубе райн унд заубр!

Гупперт (захваченный врасплох, резко оборачивается. Опомнившись, качает головой и говорит). Но, но, пан кельнер… Такие шутки…

Гупперт стоит в дверях, на лице медленно появляется подобие улыбки. Выходит. Все молчат. В полной тишине слышно, как отъезжает «мерседес». Понадобилось время, чтобы люди пришли в себя.

Милиционер. Калоус, передайте матери кассу!

Калоус (отдает матери бумажник и ключи). Вот скотина! Уехал и не заплатил — ни за вино, ни за ремонт машины…

Старшина. Занесите в протокол.

Калоус. Ничего, пусть… Чаевые от официанта.

Старшина (смущенно). Пойдем, Калоус!

Ремунда. Да, не завидую я тебе, Грабал… Недавно тут сидел, лимонад через соломинку тянул. И все знал… что было, что будет.