Бен Джонсон - Вольпоне (Volpone, or the Fox)

Что ж больше делать остается мне,
Как не ласкать свой ум и жить привольно,
Всей радостью богатства наслаждаясь?
Нет у меня жены, детей, родни,
Наследником же будет тот, кого
Назначу сам. За это мне почет,
И в дом ко мне стремятся каждодневно
Клиенты разных возрастов и наций,
Несут подарки, золото и камни
В надежде, что вот-вот умру и все
Им с многократной прибылью вернется.
А те, кто пожадней, стремятся мной
Всецело завладеть и, как в любви,
Соперничают в щедрости друг с другом,
А я слежу, надеждами играю
И радуюсь, чеканя их в монеты;
Сношу их нежность и беру, беру,
Беру еще, из рук не выпуская;
Протягиваю вишню к их губам,
Но только рот откроют - вмиг отдерну.
Ну, как?

Актерам новым уступите место! Вам лицезреть
Придется не трагедию и не ученую комедь,
А потому покорно просим не счесть игру плохой,
Если, повествуя, стиха нарушим строй.
Знаете ли вы, что живет в нем,

даю вам слово,
Душа Пифагора, этого шарлатана площадного.
Она обитала в Аполлоне сначала,
Но потом от него к Эфалиту удрала,
Долго затем Меркурию служила,
Получив там дар знать все, что было;
Оттуда улетела, совершив переселенье
К златокудрому Эфорбу, что убит без сожаленья
Был в битве под Троей рогоносцем из Спарты;
От него - к Гермотиму, по свидетельству хартии
Дальше - в Пирра Делосского вселилась,
С ним ходить на рыбную ловлю научилась;
Затем в греческого мудреца влетела,
А из Пифагора перешла в красивое тело
Распутной Аспазии; а после душа обитала
В другой еще шлюхе, что мыслителем стала.
Киник Кратес вам подтвердит, что сказано тут.
С той поры ею владели король, нищий, рыцарь и шут,
А сверх того бык, барсук, осел и козел,
Даже петух сапожника однажды ее обрел.
Но пришел я не спорить, не искать отговорки
Ни для двух или трех, ни для клятвы четверкой.
Ни для его треугольника, ни для златого бедра,
Ни для науки его о смене начал. И пора
Вам спросить: куда же было последнее скитанье,
И какое в наши дни получила она преобразованье?

Как шут преображенный в новой личине,
Объявляю все старые учения ересью отныне.

А запретною едою соблазниться ты не смел?

Стал монахом-картезианцем и тотчас же рыбу съел.

А молчания обет ты на что променял?

Некий шумный адвокат у меня его отнял.

Вот славно! А когда адвокату жить надоело,
Скажи, ради Пифагора, в какое проник ты тело?

Я стал глупым мулом.

Значит, вместе с другими мулами
Получил право питаться бобами?

Да.

И в кого ж ты из мула перешел?

В зверя странного; одни зовут его - осел,
А другие - чувствительный, добрый, премудрый брат.
Из тех самых, что и мясо и друг друга поглотят,
В клевете утопят ближних, ложью ханжеской зальют
И рождественский при этом пудинг праздничный жуют.