Анатолий Алексин - Пойдем в кино?

Андрей (удерживает ее). Мама, скажи… Высокие и красивые люди могут позволить себе все что угодно?

Людмила Васильевна. Этого не может никто.

Андрей. Но говорить они могут… что им захочется, да?

Людмила Васильевна. Странный вопрос. (Встрепенувшись.) Тебя кто-то обидел?

Андрей. Нет. Но я хотел бы понять: почему восьмиклассницы почти всегда влюбляются в десятиклассников? Я заметил.

Людмила Васильевна. А говоришь: никто не обидел! (После паузы.) Почему в десятиклассников? Это вполне объяснимо. Женщине интереснее с тем, кто старше ее, опытнее, больше знает. А ты влюбись в семиклассницу!

Андрей. Я вообще не собираюсь… пока… (Подходит к книжному шкафу.) Я подумал… Если прочитать все тома энциклопедии, хотя бы вот этой, Малой, сразу обо всем будешь знать! Правда?

Людмила Васильевна. Чтобы ей было с тобой интересно?

Андрей. Кому?

Людмила Васильевна. Ну той… которая влюблена в десятиклассника.

Андрей. Не понимаю, кого ты имеешь в виду.

Людмила Васильевна. Но энциклопедию все-таки будешь читать, да?

Андрей (доставая первый том). Почитаю. На всякий случай.

Людмила Васильевна. Все матери мечтают, чтобы дети были с ними вполне откровенны. Но для этого надо иметь дочерей!

Андрей. И то не будет полной гарантии.

Людмила Васильевна. К нам вот-вот нагрянет Георгий Степанович.

Андрей. Георгий Степанович? Это судьба!

Людмила Васильевна. Чья судьба?

Андрей. Просто странное совпадение! Расскажи мне о нем что-нибудь.

Людмила Васильевна. Сейчас?!

Андрей. Да… Очень прошу!

Людмила Васильевна. Как ты заметил, он уже не очень высокий и не очень красивый. Жизнь немного пригнула его к земле. А был хоть куда! Но это было давно. Почему он тебя волнует?

Андрей. Все-таки одноклассник отца.

Людмила Васильевна. Прежде всего он был Володиным другом. (Кивает на портрет веселого юноши.) У брата в классе было два закадычных приятеля: твой отец и Жора. Нынешний Георгий Степанович. Ты ведь все это знаешь!

Андрей. Все равно расскажи. Умоляю!

Людмила Васильевна (с нарастающим подозрением). Почему именно сегодня?

Андрей. Есть причина.

Людмила Васильевна. Вот видишь! Как же я могу быть спокойна?

Андрей. Но ведь причины бывают разные.

Людмила Васильевна. А это какая?

Андрей. Хорошая… Расскажи!

Людмила Васильевна. Твой отец и Жора приходили к Володе почти каждый день. Других одноклассников брата я не знала: я училась в пятом, а они — в том самом, волнующем тебя… десятом. Это перед самой войной. Я в них даже и не влюблялась: женщине интересно с тем, кто постарше, но надо знать меру!

Андрей. А отец сразу тебя приметил?

Людмила Васильевна. Сказал в шутку: «Невеста растет!» Мама зашептала: «Это непедагогично. Она же ребенок!» А он ответил: «Ничего! Подожду… С годами возрастные грани как-то стираются». Это, между прочим, верно: сорок лет человеку или сорок пять — большой разницы нет. А вот двенадцать или семнадцать! (После паузы.) Все сегодня жаждут моих воспоминаний… и ты и Верочка. Может быть, хватит?

Андрей. Нет, дальше!

Людмила Васильевна. Отец сдержал слово. Случайно так вышло: никакой невестой он меня, конечно, не числил. Но ведь авторы самых необычайных сюжетов — это не писатели, не фантасты, а житейские обстоятельства. Они и решили соединить нас. Я уже рассказывала все это тридцать раз!

Андрей. Но каждый раз у тебя другое настроение — и поэтому…

Людмила Васильевна. Ты сам настроился на весьма необычный лад. На философский или лирический?

Андрей. На философский.

Людмила Васильевна. Это лучше. Ты не обманываешь меня?

Андрей. Нет.

Людмила Васильевна. Володя… Отец… Жили два друга. И не осталось ни одного. Никто не знает, когда на него налетит самосвал.

Андрей. Но не обязательно же он выскочит из-за угла!

Людмила Васильевна. Жили два друга…

Андрей. Был ведь и третий!

Людмила Васильевна. Ты очень хочешь, чтобы я добралась до Георгия Степановича? Почему? Я могу быть спокойна?!

Андрей. Можешь.

Людмила Васильевна. Третьим, как ты знаешь, был как раз он. Жора… Георгий-победоносец! Так его звали. Самый высокий в классе, самый красивый. Как тот, который волнует тебя.

Андрей. Никто меня не волнует!

Людмила Васильевна. В Жору бы я, пожалуй, влюбилась даже тогда, в пятом классе. Но это было так же глупо, как влюбиться в Николая Крючкова или в Алейникова — главных кинозвезд той поры. Они жили на другой планете. И он был посланцем других миров.