Анатолий Алексин - Пойдем в кино?

Андрей. Ничего… Все прекрасно!

Клавдия Емельяновна. И даже больше того: фантастика!

Подходит к проигрывателю и включает музыку на полную громкость. Звучит классика.

Из подъезда, где живет Клава Филимонова, выходит Андрей со своим томом энциклопедии. Из-за угла дома появляются оживленные Лиля и Валя с коньками, в спортивных костюмах.

Валя (увидев Андрея). Онегин… Мой сосед!

Лиля. По-моему, роль Онегина как раз на этой «сцене» исполнял ты. (Андрею, громко.) Здравствуй! Ты опять здесь?! Возле моего дома… Переживаешь?

Андрей (Лиле.) У меня к тебе просьба.

Лиля. Рада выполнить, если смогу.

Андрей. Сможешь! (Выжидательно смотрит на Валю.)

Лиля (Вале). Оставь нас вдвоем. Он стесняется.

Валя. Вас? Вдвоем?! (Отходит в сторону.)

Андрей. Лиля.

Лиля. Что?

Андрей. Я хочу сказать…

Лиля. Ты уже говоришь. (Смеется.) Все повторяется! В чем же просьба? Пойти с тобой на каток?

Андрей (тихо). Об отце, если можешь… как-нибудь позаботься.

Лиля. О ком?

Андрей. Об отце. Он один раз без тебя… заходил к нам. И мне показалось…

Лиля (приглушая голос). Во-первых, какое тебе до этого дело? А во-вторых, он, по-моему, неплохо устроился. Мама все взяла на себя. Стала главой семьи. А он сложил с себя эти трудные полномочия. Гораздо сложнее проникать в прошлое человечества, чем бегать с авоськой!

Андрей (оглядываясь на Валю). Зачем же ты… это слово?

Лиля (громко). А ты, я вижу, все еще сердишься на меня? За то двадцать девятое февраля?

Андрей. Это как раз единственное, за что я тебе благодарен.

Лиля (обескураженно). Что?!

Андрей (громко ей и Вале). Я вам благодарен! Слышите? Я вам благодарен! (Убегает.)

Лиля (подходя к Вале). У него просто истерика. Несчастный!

Валя. Сводить с ума восьмиклассников — это твое призвание.

Лиля. Поверь: я в этом не виновата. (Спохватившись.) А почему только восьмиклассников?

Валя. Я пошутил… Всю среднюю школу!

Уходят.

Квартира Тараскиных. Вбегает Андрей.

Людмила Васильевна. Наконец-то!

Андрей. А где Георгий Степанович!

Людмила Васильевна. Недавно ушел. Я его удерживала воспоминаниями. Сколько могла. Чтобы вы там, у него, не столкнулись. Письмо передал?

Андрей. Передал.

Людмила Васильевна. По назначению?

Андрей. По назначению.

Людмила Васильевна. Исполнил Володину волю… (Вздохнув.) Не хотелось мне, по правде сказать, чтобы Марьяша получила это письмо…

Андрей. Она и не получила.

Людмила Васильевна. Не пойму… Ты же сказал: по назначению!

Андрей. Именно так… Я Клаве Филимоновой передал.

Людмила Васильевна. Почему?

Андрей (медленно и внятно). Потому что я еще раз понял сегодня… Второй раз понял одно и то же!

Людмила Васильевна. Что ты понял?

Андрей. Что любить надо только того человека, который достоин любви. А радость дарить тому, кто нуждается в радости!

Людмила Васильевна. Но ведь ты не можешь это решать за Володю?

Андрей. И он тоже не может это сегодня решить… за себя.

Людмила Васильевна (тихо). Тут не поспоришь. (После паузы.) А Клава, значит, достойна?

Андрей. Она тридцать лет… его одного… Тридцать лет! В два раза больше, чем я живу. Представляешь? (После паузы.) Георгий Степанович, знаешь, что мне сказал в то утро… ну, когда надо мной посмеялись?

Людмила Васильевна. Что он сказал?

Андрей. Вспомнил слова поэта. Я их записал даже: «Подлинно только счастье, отнятое у страданий».

Людмила Васильевна (задумчиво). Не только. Но отобрать у страданий счастье — это должен сделать каждый… Кто может, конечно.

Андрей. Вот я и сделал. (Ставит том энциклопедии на нужное место в шкафу.)

Людмила Васильевна (с грустной иронией). А Верочка думает, что в этом могут помочь мед… или валерьяновый корень…

Комната Клавы Филимоновой. Повсюду — первые мартовские мимозы. Новая скатерть. Новые занавески. И хозяйка дома как-то преобразилась. Включает свой любимый проигрыватель. Но в комнату врываются не привычные звуки классической музыки, а победный марш сорок пятого года. Он заполняет собой всю комнату и весь зрительный зал. Клава смотрит на Володин портрет. А потом на дверь, словно кто-то должен войти…

Занавес