Фридрих Шиллер - Мария Стюарт

А так враги Британии весь мир
Наполнят оскорбительной молвою
И торжество благого правосудья
В бесстыдное кощунство обратят.

Вот это и печалит королеву.
Ах, если бы злодейка бренный мир
Покинула, не преступив границы
Британии!

На то скажу: аминь!

Иль здесь, в тюрьме, скончалась от болезни!

От многих зол господь бы нас упас.

А впрочем, если случай и поможет,
Убийцами нас все же заклеймят.

Возможно, сэр. Кто людям запретит
Иметь свое сужденье?

И, однако,
Где нет улик, там шуму будет меньше.

А пусть себе шумят! Не многошумной
Хулы страшись, а той, что справедлива.

Ах, и святая справедливость, сэр,
Хулы не избегает. Глас народа
Всегда за пострадавшего; завистник
Чернит того, кто победил в борьбе.
Меч судии — под стать мужской деснице,
А в женской ненавистен. Род людской —
Увы! — не верит в женское бесстрастье,
Сопернице несущее беду.
Напрасно мы вершили правый суд!
Помилованье — право королевы.
Она к нему прибегнет; мир осудит
Монархию за смертный приговор.

А это значит…

Жить ей? Никогда!
Ей жить нельзя, никак нельзя! Лишь это
И мучит, и тревожит королеву,
И сна ее лишает. Я читаю
В ее глазах душевную борьбу.
Уста ее немотствуют, но взгляд
Настойчиво и внятно вопрошает:
«Средь слуг моих ужели не найдется
Ни одного, который бы избавил
От тягостного выбора меня:
Дрожать на троне в непрерывном страхе
Иль под топор подставить королеву,
Сестру мою?»

Иначе быть не может.

Нет, может! Полагает королева,
Лишь были б повнимательнее слуги…

Как? Повнимательней?

Умей они
Понять немой приказ…

Немой приказ?

Ужели ж надо, получив змею,
Заклятого врага на попеченье,
Его хранить, как дорогой алмаз?

Бесценней всех алмазов мира — имя
И праведная слава королевы.
Их сохранить всего дороже, сэр!

Когда, от графа Шрусбери отняв,
Вам, рыцарь Полет, поручили леди,
Все думали…

Надеюсь твердо, сэр:
Все думали, что для тягчайшей службы
Чистейшие потребовались руки.
Клянусь всевышним богом! Ни за что
Я званья бы тюремщика не принял,
Не думай я: здесь нужен честный муж.
Хотел бы верить, что лишь доброй славе
Обязан я избранием своим.

Распустим слух, что чахнет леди Стюарт,
Что хуже ей, что смерть за ней пришла, —
И в памяти людской она угаснет,
А ваше имя чисто…

Но не совесть.

Своей руки не предоставив нам,
Не возбраняйте действовать другому…

Убийцу не пущу я на порог,
Пока ее хранят мои пенаты!
Мне жизнь ее не менее священна,
Чем сан и честь монархини моей.
Вы судьи! Так вершите правый суд!
А час пробьет, пусть плотники приходят
С пилой и топорами, пусть помост
Воздвигнут здесь. Шерифу с палачами
Открыты двери замка моего.
Но от убийц ее я охраняю
И, верьте, охраню. Я зла не дам
Здесь совершить ни узнице, ни вам!

А, это вы, граф Кент? С турнира, верно?
Так празднество закончилось уже?

Как? Разве вы там не были, сэр Вильям?

Все недосуг!

Тогда вы пропустили
Прелестнейшее зрелище — и вкуса,
И рыцарской отваги образец.
Собранью показали, как твердыню
Безгрешной Красоты хотело штурмом
Желанье взять. Лорд-маршал, сенешаль
И с ними десять рыцарей английских
Твердыню эту храбро защищали;
На приступ шел французской знати цвет.
Сначала вышел вестник, предложивший —
В изящном мадригале — замку сдаться;
Ответил с вала лорд-казнохранитель.
Тут грянул залп, и тысячи букетов,
Округу напоив благоуханьем,
Посыпались из крохотных мортир.
Но тщетно! Дерзкий приступ был отбит,
И со стыдом Желанье отступило.