Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

Многих разжалобил он. Говорили: «Пустячная просьба,
Да и отсрочка-то невелика…» Короля попросили —
Дал изволенье король. И сразу у Рейнеке снова
Тяжесть с души отлегла. В счастливый исход он поверил.
Пользуясь данной отсрочкой, речь он повел издалека:

«Spiritus Domini [9] Дух господен (лат.). , ты помоги мне! Я в этом собранье
Не нахожу никого, кто не был бы мною обижен.
Будучи крохотным пащенком, чуть от груди отлученный,
Страстью обжорства влеком, очень рано я путаться начал
Между ягнят и козлят, резвившихся около стада.
Было сперва мне приятно их милое блеянье слушать,
Дальше — меня повлекло к этой лакомой пище, а вскоре
Я познакомился с ней: укусил как-то насмерть ягненка,
Вылизал кровь. Объедением было! Затем я прикончил
Трех молочных козляток и съел. И пошли упражненья:
Птиц я не миловал, будь это курица, гусь или утка,—
Где бы ни встретил! Я даже в песок зарывал очень много
Жертв, которых съедать не имел я охоты в то время.

Как-то, зимою на Рейне, — довольно давно это было,—
Изегрим встретился мне, — в кустах сторожил он добычу.
Стал он меня уверять, что я-де и он-де родные,
Даже и степень родства он мне точно исчислил по пальцам.
Я согласился — и мы с ним союз заключили, поклявшись
Быть навсегда неразлучной, преданной дружеской парой.
Мне, увы, эта дружба порядочный вред причинила.
Всю страну истоптали мы. Он воровал что побольше,
Я — что поменьше хватал. Уговор был — котел у нас общий.
Общим он не был: волк делил произвольно добычу,—
И половины я не получал. Но и хуже случалось:
Только теленочка он задерет иль добудет барашка,
Только застану его среди изобилия жрущим
Козочку свежезарезанную иль козленка, который
Бился в когтях у него, — он встречал меня, злобно ощерясь,
И прогонял, и тем самым мою он присваивал долю.
Вот оно так и велось, хотя б и попалась добыча
Самая крупная. Даже когда сообща мы, бывало,
Справимся, скажем, с быком иль разживемся коровой,—
Сразу жена его тут и семерка волчат прибегали,—
Все на добычу бросались, меня от еды оттирая.
Хоть бы мне ребрышко перепадало! Разве уж вовсе
Дочиста все обглодают. И это терпеть приходилось.
Я тем не менее не голодал и тогда, слава богу.
Да, я питался тайком за счет богатейшего клада
Золота и серебра, что в очень надежном местечке
Некогда я схоронил. Хватило б надолго! Пожалуй,
Возом остатка не вывезешь даже и за десять возок…»

Насторожился король при упоминанье о кладе,
Весь потянулся вперед и сказал: «А к вам он откуда?
Клад я имею в виду. Признавайтесь!..» А лис отвечает:
«Тайны я этой скрывать не намерен. Что мне за польза?
Взять я с собой ничего не могу ведь из этих сокровищ.
Если вы мне разрешите, я все расскажу вам подробно:
Надо же вывести это наружу. Клянусь чем угодно,
Больше я не в состоянье скрывать столь важную тайну:
Это — украденный клад! Сговорилась преступная шайка
Вас, государь мой, убить! И не будь этот клад в свое время
Благоразумно похищен, — злодейство б, конечно, свершилось.
Милостивейший король! Вы учтите: от этого клада
Жизнь и все благоденствие ваши зависели. Кража
Только отца моего повергла в несчастье и рано
В гроб свела, обрекла, может быть, и на вечные муки.
Но, государь мой, что было, то было для вашего блага…»

Ошеломленная, слушала страшный рассказ королева,
Всю эту темную повесть о заговоре на супруга,
С предотвращенным убийством его и с таинственным кладом.
«Рейнеке! Мой вам совет, обдумайте все! Отправляясь
В путь на вечную родину, душу свою облегчите.
Полную правду откройте, скажите ясней об убийстве!..»
Сам государь тут вмешался: «Я всех призываю к молчанью!
Рейнеке может спуститься. Пусть подойдет он поближе,—
Дело касается лично меня, и намерен я слушать…»

Рейнеке это услышал — и успокоился сразу,
С лестницы живо спустился, к досаде всех недругов ярых,
Смело к чете подошел королевской, и тут они оба
Начали строгий допрос об этой истории темной.

Рейнеке-лис приготовился к новым чудовищным вракам:
«Только втереться бы в милость опять к венценосным супругам,
Только бы трюк мой удался, чтоб самому своих лютых
Мне погубить злопыхателей, на смерть меня отправлявших,
Был бы от всяких опасностей я навсегда уж избавлен!
Счастье совсем неожиданно может мне вдруг улыбнуться,—
Чувствую только, что тут врать сверхбессовестно нужно».