Вильям Шекспир - Троил и Крессида

Но помню я, мы ангельски прекрасны,

Пока желают нас и жаждут страстно:

Всем любящим полезно это знать —

Мужчина хвалит то, что хочет взять.

Но, чуть достигнут им предел желаний,

Бледнеет пыл молений и мечтаний.

Понятен мне любви закон один:

Просящий — раб, достигший — властелин.

Пускай же в сердце страсть моя таится:

В глазах моих она не отразится.

(Уходит.)

Греческий лагерь. На первом плане — шатер Агамемнона.

Входят Агамемнон, Нестор, Улисс, Менелай и другие.

Агамемнон

Властители! Как бледны ваши лица!

Какое горе удручает вас?

Все планы, что рисует нам надежда,

Теряют постепенно очертанья

Величия: различные помехи

Внезапно возникают на путях;

Так соков столкновение в древесине

Сосны здоровой создает узлы,

Задерживая рост и отклоняя.

Но вам уже, властители, не ново,

Что обманулись мы в надеждах наших:

Семь лет осады не сломили Трою.

Ведь и в былые дни деянья предков

От замыслов и целей отклонялись,

Поставленных крылатой, смелой мыслью.

Властители! Зачем же так уныло

Встречаете превратности судьбы,

Позором полагая то, что вам

Юпитер в назиданье посылает,

Испытывая ваше постоянство.

Любой металл блестит, когда любовно

Судьба на нас глядит: храбрец и трус,

Мудрец и олух, гений и невежда —

Все родственно похожи друг на друга,

Когда Фортуна озаряет их;

Но, если злится буря и сурово

Бьет ураган могучими крылами,

Все мелкое отсеивая прочь, —

Лишь то цены и веса не теряет,

Что драгоценно собственной ценой.

Нестор

Богоподобный сан твой уважая,

Великий Агамемнон, Нестор ныне

Продолжит речь твою и пояснит.

Я так скажу: превратности судьбы —

Проверка наших сил. В спокойном море

И жалкие, ничтожные суда

Дерзают безбоязненно скользить

Бок о бок с кораблем.

Но, стоит только грубому Борею

Прекрасную Фетиду рассердить, —

Корабль взрезает водяные горы

Могучим килем, споря со стихией,

Как конь Персея, а толпа лодчонок,

Недавно состязавшаяся с ним,

Стремится в бухты, чтобы не достаться

Нептуну. Так и с доблестью людей:

Лишь в бурях жизни познается доблесть.

Так в летний день порой несносный овод

Для стада мирного страшнее тигра,

Но, если вихри бури налетят,

Столетние дубы валя на землю, —

Забьются в щели оводы и мухи.

Тогда лишь те с бушующей стихией

Соперничают яростью и силой,

Кто может отвечать на лютый вой

Таким же грозным криком.

Улисс

Агамемнон!

Ты славный вождь, ты Греции глава!

Ты наше сердце, разум, дух и воля!

В тебе желанья, мысли, силы наши

Воплощены! О, выслушай Улисса.

Высокой похвалы достойны речи

Твои, великий славой и венцом,

А равно и твои, высокочтимый,

Годами древний Нестор: такова

Речь Агамемнона, что подобает

Ее на бронзе высечь. Такова

Была и речь почтеннейшего старца

С главой посеребренной, ибо он,

Как древо, подпирающее небо,

Все мысли греков мощным языком

Объединил, как цепью. Но прошу я

Тебя, великий, и тебя, премудрый,

Прислушаться к тому, что я скажу.

Агамемнон

Да, царь Итаки. Говори. Мы знаем,

Что столь же часто речь твоя разумна,

Сколь редко слово мудрости прекрасной

Звучит из глотки грязного Терсита.

Улисс

Уже давным-давно бы пала Троя,

Меч Гектора хозяина лишился б,

Не будь одной беды.

Единства действий грекам не хватает.

Смотрите, как стоят палатки наши:

Раскиданно, открыто, в беспорядке —

Таков же беспорядок и в умах.

Но если войско не подобно улью,

Покорному приказу одного, —

Какого ждете меда? Мы не ценим

Заслуг и поощряем недостойных.

На небесах планеты и Земля

Законы подчиненья соблюдают,

Имеют центр, и ранг, и старшинство,

Обычай и порядок постоянный.

И потому торжественное солнце

На небесах сияет, как на троне,

И буйный бег планет разумным оком

Умеет направлять, как повелитель

Распределяя мудро и бесстрастно

Добро и зло. Ведь если вдруг планеты

Задумают вращаться самовольно,

Какой возникнет в небесах раздор!

Какие потрясенья их постигнут!

Как вздыбятся моря и содрогнутся

Материки! И вихри друг на друга

Набросятся, круша и ужасая,

Ломая и раскидывая злобно

Все то, что безмятежно процветало

В разумном единенье естества.

О, стоит лишь нарушить сей порядок,