Александр Островский - Волки и овцы

Лыняев. Дай вам Бог! А еще лучше, если б вы раскаялись в своем заблуждении как можно скорее, пока еще не успели погубить своего состояния.

Купавина. Оставайтесь обедать!

Лыняев. Пожалуй, я только отдохну немного в беседке. Позволите?

Купавина. Ступайте, еще обед не скоро.

Анфуса (из залы) . Гости… уж тут… они.

Купавина. Кто, Мурзавецкая?

Анфуса (из залы) . Да, уж…

Лыняев. Нет, извините! По два раза в день ее видеть для меня слишком много. Я пойду в сад, она меня и не заметит. Можно тут пройти? (Указывает в дверь налево.)

Купавина. Сделайте одолжение! До свиданья! (Идет в залу.)

Лыняевуходит в дверь налево. Из залы входят Купавина, Мурзавецкая, Мурзавецкий, Глафираи Анфуса.

Купавина, Мурзавецкая, Мурзавецкий, Глафира, Анфуса.

Мурзавецкая. Ну, вот я к тебе со всем двором опричь хорóм.

Купавина. Милости просим!

Мурзавецкая. Да уж рада ль ты, не рада ли, делать нечего, принимать надо. Вот (указывая на племянника) пристал.

Мурзавецкий. Ах, ма тант, лесé![ 8 8 laissez – оставьте (франц.) ]

Мурзавецкая. Замолчи, пожалуйста! Разве я что дурное говорю? Ты всегда к ней можешь приехать, и принять тебя она должна с честью; ты не баклуши бить, не лясы точить; ты за своим делом, кровным. Вот пусть-ка она послушает.

Купавина. Я с удовольствием.

Мурзавецкая. Ну уж, какое удовольствие! Это дело, матушка, к Богу вопиет; вот что я тебе скажу.

Купавина. Так объясните мне, в чем оно.

Мурзавецкая. Не мое, так мне и объяснять нечего. Он обижен, он тебе и расскажет. Поговорите, так, Бог даст, и сладите. Коли умна, так догадаешься, не дашь себя разорить; а заупрямишься, так не взыщи, своя рубашка к телу ближе.

Купавина. Чем потчевать прикажете?

Мурзавецкая. Что за потчеванье! Я ведь от тебя к празднику в гости еду. У вас тут храмовой праздник неподалеку, а ты, чай, и не знаешь?

Купавина. Как не знать! На моем лугу гулянье бывает. А от чаю все-таки не откажетесь?

Мурзавецкая. Да, пожалуй.

Купавина. Тетя!

Анфуса. Уж я… уж давно… уж, гляди, готов…

Мурзавецкая. А вот эту девицу, извини, – я к тебе погостить привезла.

Купавина. Очень вам благодарна.

Мурзавецкая. Думала, скучно одной-то, с Анфусой-то не много разговоришься, вот, мол, ей птицу-перепелицу, все-таки зубки почесать есть с кем.

Купавина. Извините меня! Я на одну минуту, я только покажу Глафире Алексеевне ее комнату. (Глафире.) Пойдемте.

Купавинаи Глафирауходят в дверь направо.

Мурзавецкая, Мурзавецкий, Анфуса, потом Купавина.

Мурзавецкая. Хороша усадьба-то?

Мурзавецкий. Маньифик.

Мурзавецкая. Покоряй вдовье сердце, твоя будет. Только не ударь себя в грязь лицом!

Мурзавецкий. Что вы, ма тант? Я-то?

Мурзавецкая. Да, ты-то. Разговариваешь ты смело; а верится тебе что-то плохо.

Мурзавецкий. Десять слов.

Мурзавецкая. Что: «десять слов»?

Мурзавецкий. Я больше с женщинами никогда не говорю. Десять слов, и довольно, готово, вот по сих пор. (Показывает на уши.)

Мурзавецкая. Ну, хоть и не десять, только бы…

Мурзавецкий. Нет, больше десяти, ма тант, нельзя: опасно, черт возьми!

Мурзавецкая. Уж и опасно?

Мурзавецкий. Пароль донёр! В реки бросаются, что за приятность!

Мурзавецкая. А вот посмотрим.

Входит Купавина.

Купавина. Тетя, разлейте чай!

Анфуса. Я вот… я… (Хочет идти.)

Мурзавецкая. Пойдем, и я с тобой. Терпеть не могу из лакейских рук; то ли дело усесться подле самоварчика. (Уходит с Анфусой в дверь налево.)

Мурзавецкий, Купавина.

Купавина. А вы чаю не хотите?

Мурзавецкий. Муа? Чаю? Ни за какие пряники! Жаме де ма ви! Бабье занятие.[ 9 9 jamais de ma vie – никогда в жизни (франц.) ]

Купавина. Ну, как угодно. Вы желали со мной о вашем деле поговорить.