Ясмина Реза - Пьесы

Пауза.

АЛЕКС (Пьеру) Знаешь, почему я так и не стал писать?… Именно поэтому… Из-за таких вещей… В этом месте страница всегда оставалась пустой… (Элизе) Вы уехали… Мы остались здесь вчетвером, в четырех стенах, я здесь, на этом самом месте, я не пошевелился… А потом тоже произошла очень странная вещь, очень странная… Я сидел в Пежо на заднем сидении, ты была впереди, Натан вел машину, он включил дворники на ускоренный режим, это я помню очень отчетливо, резина уже плохая, визжит на поворотах… Мы проехали через Дампьер, ты поставил касету, это был квинтет Шуберта… Ты обернулась, спросила, не слишком ли громко, а я ответил "Нет, нет, нет… Ничего не меняй, ни в коем случае ничего не меняй".Ты ничего не меняла, а я запрокинул голову, и увидел деревья, блуждающие огни, потоки воды обрушиваются на стекла, взгляд Натана в боковом зеркале, улыбающийся взгляд Натана, и ночь… Туман, ночь… И я был каким-то, как это сказать, опустошенным, в невесомости на заднем сидении, доверчивый, в полной безопасности, мне было необычайно хорошо… (Пауза)… Это и есть писать — уезжать куда-то, куда на самом деле не едешь… И что бы уже не произошло, на уже чистой странице существует возвращение и конец приключения… В двадцать лет я представлял себе собственное собрание сочинений, семь томов на тонкой бумаге, на какой печатают библию, целый мир титанов, громкоголосых, возвышаемых толпой, охваченных непонятным безумием… Беспокойные существа, способные улучшить человечество, в которых все — гений, сила, изнеможение… Такие фантазии были у меня в двадцатилетнем возрасте… А вместо этого — повседневность, мелкая обида в самом центре этого мира, нескончаемые желания, шаги, бесполезные жесты… Лабиринт бесполезных дорог… И нежность… нежность, которая сжимает мне сердце…

(Пауза). И великолепное жаркое, которое приготовила нам Эдит, и в которое я добавлю все живые ароматы кухни!

ЭДИТ. Попробуй!

АЛЕКС. Вот увидишь!

Пауза.

ЭДИТ. Я только что позвонила Жану. Он приедет.

АЛЕКС. Месье Це-це приедет на ужин?

ЭДИТ. Месье Це-це приедет спать… Он будет здесь не раньше полуночи…

ПЬЕР. "Ни вечера без луны, вдвоем…"

ЖЮЛЬЕНА. Остановись, Пьер. Помолчи хоть хоть сейчас.

Пауза.

АЛЕКС. За стол.

ЭЛИЗА. Уже?

АЛЕКС.Ты хочешь сказать "наконец"!

МАРК

СЕРЖ

ИВАН

Гостиная. Декорация не меняется. Аскетичный, нейтральный интерьер. Действие происходит последовательно у СЕРЖА, у ИВАНА и у МАРКА. В интерьере не меняется ничего, кроме картины на стене.

МАРК (один) . Мой друг Серж купил картину. Это полотно примерно метр шестьдесят на метр двадцать, закрашенное белой краской. Фон белый, а если прищуриться, можно обнаружить тонкие, белые поперечные полосы. Серж - мой старый друг. Вполне преуспевающий малый, он врач-дерматолог, и любит искусство. В понедельник я пошел к Сержу, он приобрел ее только в субботу, но мечтал о ней несколько месяцев. Картина - белая, с белыми полосами.

У СЕРЖА На полу лежит белое полотно с белыми тонкими поперечными полосами, Серж в восхищении смотрит на картину. Марк смотрит на картину. Серж наблюдает за Марком, рассматривающим картину. Длинная пауза, во время которой легко угадываются чувства персонажей.

МАРК. Дорого?

СЕРЖ. Двести тысяч.

МАРК. Двести тысяч? ...

СЕРЖ. Хандтингтон берет ее у меня за двести двадцать.

МАРК. Кто это?

СЕРЖ. Хандтингтон?!

МАРК. Не знаю такого.

СЕРЖ. Хандтингтон! Галерея Хандтиггона!

МАРК. Галерея Хандтинггона берет ее у тебя за двести двадцать?..

СЕРЖ. Нет, не галерея. Он сам. Сам Хандингтон. Для себя.

МАРК. А почему Хандтингтон сразу ее не купил?

СЕРЖ. Потому что эти люди заинтересованы в том, чтобы продавать частным липам. Необходимо, чтобы работал рынок.

МАРК. А-а-а...

СЕРЖ. Ну что?

МАРК. ...

СЕРЖ. Ты не не оттуда смотришь. Посмотри отсюда. Видишь линии?

МАРК. Как фамилия ...

СЕРЖ. Художника? Антриос.

МАРК. Известный?

СЕРЖ. Очень. Очень! Пауза.

МАРК. Серж, не может быть, чтоб ты купил эту картину за двести тысяч франков!

СЕРЖ. Он столько стой. Это же Антриос.

МАРК. Не мог ты купить эту картину за двести тысяч франков.

СЕРЖ. Я так и думал, что ты не поймешь.

МАРК. Ты купил это дерьмо за двести тысяч франков?!

СЕРЖ сам с собой.

СЕРЖ. Мой друг Марк - умница, я всегда уважал его, он занимает хорошее положение, он - инженер в авиационной промышленности, он - из тех новых интеллектуалов, что никак не могут смириться с современностью, и почему-то гордятся этим. С некоторых пор у этого приверженца старины стало проявляться какое-то поразительное высокомерие.