Уильям Шекспир - Много шума из ничего

Да, ты рассуждаешь как сторож бывалый и надежный. И я так думаю: кто спит, тот не грешит. Смотри только, чтобы у вас алебарды не стащили. Ну, затем надо вам в пивные заходить, и кого там найдете пьяных — гнать их домой спать.

А если кто не захочет домой?

Так оставьте его в покое, пока не протрезвится. И если он и на это не согласится, скажите, что он не тот, за кого вы его приняли.

Слушаю, господин пристав.

Если встретите вора, то в силу вашего звания можете его заподозрить, что он человек непорядочный. А чем меньше с такими людьми связываться, тем лучше для вашего достоинства.

А если мы наверняка знаем, что он вор, надо нам его хватать?

По правде сказать, в силу вашего звания можете его схватить. Но я так полагаю: тронь деготь — замараешься. Самый для вас спокойный выход: если захватите вора — дайте ему возможность самому показать, что он за птица, и улизнуть из вашей компании.

Тебя, братец, недаром зовут милосердным человеком, соседушка.

Верно, я по своей воле и собаки бы не повесил, а тем более человека, в котором есть хоть капля честности.

Если услышите ночью, что где-нибудь младенец плачет, позовите мамку, чтобы успокоила его.

А если мамка спит и не слышит?

Тогда проходите с миром; пусть уж ребенок сам криком ее разбудит. Если овца не слышит, как ее ягненок блеет, тем более на мычанье теленка не отзовется.

Что верно, то верно.

Вот и вся недолга. Ты — пристав, стало быть, представляешь особу самого принца. Если принца ночью встретишь, ты и его можешь задержать.

Нет, ей-богу, этого он, мне думается, не может.

Ставлю пять монет против одной! Всякий, кто знает судебные усыновления, скажет тебе: можешь, но только с согласия его высочества. Потому что стража никого не должна оскорблять, а насильно задержать человека — это уж оскорбление.

Ей-богу, верно!

Xa-xa-xa! Ну, ребята, доброй ночи. Если что особенно важное случится, зовите меня. Слушайтесь вашего собственного разума и советов товарищей. Спокойной ночи. Идем, соседушка.

Ладно, господа хорошие, мы свое дело знаем: посидим вот тут у церкви на лавочке часов до двух, а потом на боковую.

Еще одно слово, соседушки: приглядывайте-ка за домом синьора Леонато. Там завтра свадьба, так всю ночь будет суматоха. Прощайте. А главное — будьте бдительны. Честью прошу.

Кизили Булавауходят.

Входят Борачиои Конрад.

Ну, Конрад!

(тихо)

Тихо! Не шевелись!

Конрад! Да где же ты?

Здесь я, брат, у самого твоего локтя.

Клянусь обедней, то-то у меня локоть чешется. Я думал, что у меня парша завелась.

Я тебе это еще припомню! А теперь досказывай свою историю.

Станем сюда под навес, а то дождь накрапывает. Я расскажу тебе все без утайки, как истый пьяница.

(тихо)

Тут дело нечисто, ребята. Стойте смирно!

Так знай: я заработал у дона Хуана тысячу дукатов.

Неужели за подлость так дорого платят?

Ты лучше спроси: неужели подлость может быть так богата? Ведь когда богатый подлец нуждается в бедном, так бедный может заломить какую угодно цену.

Удивляюсь.

Что доказывает твою неопытность! Не все ли равно, какого фасона на человеке камзол, или шляпа, или плащ?

Ну да, все равно — одежда.

Я про фасон говорю.

Ну да: фасон фасоном.

Фу! Я мог бы сказать: а дурак дураком. Разве ты не знаешь, какой ловкач этот фасон? Как хочет, так людей и уродует и обворовывает.