Александр Кацура - Гитлин и Сталер

П р и к о в а н н ы й ч е л о в е к. Большевистская стряпня.

Г р о с с м е й с т е р. Честно пройдя весь путь служения, я стал приором, а затем на собрании Рыцарей был избран семьдесят восьмым князем и великим магистром суверенного военного ордена Святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Вот краткая история моей жизни, которую вы все прекрасно знаете. Что я хотел сказать вам этим? Ах, да! Так или иначе, возлюбленные братья, в прошлом веке состоялись два великих движения — фашизм и коммунизм. Оба рухнули. Прискорбно, но факт — двадцатое столетие было проиграно по очкам. Но не стоит бояться неизвестности. Будущее видно нам доподлинно и точно. Мы с вами, как никто, знаем, что впереди. Ибо впереди — мрак!

Совершенно секретно. Товарищу Абакумову лично.

Довожу до вашего сведения, что 28 апреля 1946 года оперативной техникой зафиксирован следующий разговор неустановленных лиц. В разговоре неоднократно упоминается фамилия врага народа Ежова, один раз товарищ Берия.

Г. — Русская поэзия. Вот уж в чём не разбираюсь.

С. — Ты что, даже Маяковского не знаешь?

Г. — Как ты сказал?

С. — Лучший и талантливейший поэт нашей советской эпохи, как я объяснил в своё время Ежову.

Г. — Ежову? Где он, кстати?

С. — Ми его отстранили.

Г. — За что?

С. — ГОЭЛРО ему покоя не давало.

Г. — Не понял.

С. — Государственная электрификация России. Мы, большевики, любим аббревиатуры. Так удобней и короче.

Г. — Именно короче! Это главное!

С. — Когда он командовал НКВД, то вышел в Политбюро с несвоевременным предложением. Я заведую нашей социалистической Государственной тайной полицией. Давайте, говорит, сократим по первым буквам. Получится чудное название — Гостапо.

Г. — Хм!

С. — Мы тогда сближались с вами. Ну, ты помнишь. Ежову казалось, что он идёт в ногу с курсом партии.

Г. — Гостапо! Гехайм статс полицай. Нормальный ход.

С. — А мы в Политбюро решили, что товарищ Ежов пытается обогнать время. И назначили его наркомом речного транспорта. Пусть там обгоняет…

Г. — А на Гостапо поставили Берию?

С. — Лаврентия, да.

Из воспоминаний Анастаса Микояна.

Нам было предложено посетить несколько фирм в Шампани, и мы решили осмотреть одно из предприятий фирмы Шопотье.

Рекомендуя нам выпускаемое ими шампанское, хозяин предприятия с особой гордостью сказал, что раньше все русские послы во Франции и царский двор покупали у него ежегодно по нескольку тысяч бутылок шампанского, на что я ответил, что теперь в связи с развернувшимся у нас строительством нам на вино не хватает валюты и потому мы хотим сами производить для себя шампанское в достаточном количестве.

Видимо, он был огорчён таким сообщением, тем не менее по возвращении с его предприятия обратно в Париж я выяснил, что сей гостеприимный хозяин без моего, конечно, ведома поставил в багажник автомобиля ящик шампанского.

Всё это я рассказал по возвращении домой Сталину и упомянул об этом ящике. Он заинтересовался и сказал: «Раз уж такое у него отношение к нам, сделай приятный для него жест — купи у него тысячи три бутылок шампанского». Я так и сделал. Но когда однажды Сталину принесли на пробу одну из этих бутылок, он попробовал, поморщился, а потом сказал, что по вкусу оно хуже нашего.

Надо сказать, что Сталин всегда был высокого мнения о нашем шампанском. И в такой оценке он был не одинок. Английский министр иностранных дел Иден (впоследствии премьер-министр) очень похвально отозвался о нашем шампанском и даже попросил ящик этого вина для английского короля, что, конечно, и было сделано (помимо прочего, это была неплохая реклама нашего шампанского). Очень понравилось наше шампанское и Черчиллю, и поэтому во время известной встречи руководителей глав правительств в Крыму ему было послано несколько ящиков Советского шампанского. Правда, Сталин предпочитал полусладкое и сладкое шампанское. Сухое и «брют» он не любил, предлагал даже прекратить их производство. С трудом я отстоял эти сорта, сославшись на требования экспорта.