Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек

Не знаю, остались ли у Вас какие-то иллюзии по части образования, прогресса и тому подобного. У меня их не осталось. Памфлетисты разъясняют, как нам улучшить нашу жизнь; но когда нет воли к улучшениям, никакие памфлеты не помогут. Моя няня любила говорить, что из свиного уха не сошьешь шелкового кошелька, и, чем больше я вижу, как наши церкви, университеты и мудрецы от литературы пытаются поднять Массы над их уровнем, тем более я убеждаюсь, что моя няня была права. Прогресс может только постараться лучше использовать нас такими, какие мы есть, и пользы от этого будет, разумеется, не много, даже если те, кто уже поднялся из пропасти, позволят и остальным попытать свое счастье. Лопнули надежды на наследственность: оказалось, что новоприобретенные черты практически не передаются по наследству, и растаяли иллюзии педагогов, а вместе с ними и страхи перед вырождением рода человеческого, мы теперь знаем, что идея наследственного «правящего класса» так же нелепа, как идея наследственного хулиганства. Либо мы научимся выращивать и воспитывать искусных политиков, либо погибнем под властью демократии, которая была навязана нам, когда прежние порядки потерпели поражение. Но если деспотизм потерпел поражение оттого, что не нашлось искусного и благожелательного деспота, то какое же будущее ждет демократию, требующую миллионов искусных избирателей, то есть политических судий, которые, может быть, сами не в состоянии управлять, потому что им не хватает сил или административного таланта, но по крайней мере в состоянии заметить и оценить искусность и благожелательность других и таким образом могут управлять посредством искусных и благожелательных представителей? Где нам взять сейчас таких избирателей? Их нет. Кровосмесительные плутократические браки породили слабохарактерность, и мы теперь слишком робки, чтобы вести жестокую борьбу за существование, и слишком ленивы и мелочны, чтобы основать государство на принципах объединения. Будучи трусами, мы уничтожаем естественный отбор и называем это благотворительностью. Будучи лентяями, мы уклоняемся от искусственного отбора и называем это соблюдением моральных и этических принципов.

И все же нам необходимо обзавестись избирателями, способными судить о политике, или мы падем, как пали Рим и Египет. Сейчас на наших глазах распад переходит в фазу panem et circenses [67] Хлеба и зрелищ ( лат. ) [68] …раnem et circenses . — B эпоху упадка Римской империи власть раздавала римской бедноте хлеб и устраивала цирковые представления и бои гладиаторов, чтобы удерживать народ от бунта. . Наши газеты и мелодрамы шумно похваляются величием империи; но глаза наши, а с ними и наши сердца с живейшим интересом обращены к американскому миллионеру, и, когда рука его опускается в карман, наши пальцы инстинктивно взлетают к полям шляпы. Мы не хотим процветать на манер промышленного Севера, мы хотим процветать на манер острова Уайт, Фолкстона, Рэмсгейта, Ниццы и Монте-Карло [69] …на манер острова Уайт, Фолкстона, Рэмсгейта, Ниццы и Монте-Карло . — Модные курорты; первые три — в Англии, последние два — во Франции. . Только такое процветание и видишь сейчас на сцене, где трудящиеся представлены посыльными, горничными, комичными домовладельцами и людьми модных профессий, а герои и героини непонятно каким образом получают неограниченные доходы и питаются совершенно бесплатно, как рыцари в книгах, которые читал Дон Кихот. Газеты болтают о конкуренции между Бомбеем и Манчестером [70] …о конкуренции между Бомбеем и Манчестером… — Конкуренция между товарами английской и индийской текстильной промышленности; колониальная эксплуатация в Индии давала возможность продавать ткани по более дешевым ценам. и тому подобном. Настоящая конкуренция — это конкуренция Риджент-стрит [71] Риджент-стрит — улица богатых магазинов в Лондоне, рю де Риволи — то же в Париже. Брайтон — морской курорт в Англии, Ривьера — средиземноморское побережье на юге Франции, где расположены курорты. и Рю де Риволи, Брайтона, южных пляжей — и Ривьеры, то есть борьба за деньги американских трестов. Откуда вдруг эта пылкая страсть к пышным зрелищам, эти безудержные заверения в верности? Отчего это мы так услужливо вскакиваем на ноги и обнажаем головы по знаку флага или духового оркестра? Преданность империи? Вовсе нет. Подобострастие, раболепие, алчность, рожденные всеподавляющим запахом денег. Когда мистер Карнеги [72] Карнеги, Эндрью (1835–1919). — Шотландец по происхождению, эмигрировал в США, хищническими способами накопил огромное богатство и на старости лет занялся филантропией, раздавая средства университетам, музеям, библиотекам и т. д. За его деньгами гонялись разные организации, на что и указывает Шоу. побренчал миллионами в своих карманах, вся Англия пустилась попрошайничать и раболепствовать. Только когда Роде [73] Роде, Сесил (1853–1902) — английский авантюрист, сыгравший большую роль в колонизации Африки английскими империалистами, нажил огромное состояние разработкой алмазных копей. В конце жизни жертвовал средства разным университетам; его именем была названа бывшая английская колония в Африке — Родезия. (начитавшись, вероятно, моего «Социализма для миллионеров» [74] «Социализм для миллионеров» — трактат Шоу, в котором он убеждал богачей жертвовать деньги на социальные преобразования. ) написал в завещании, что ни один бездельник не должен унаследовать его состояние, согбенные спины на минуту недоверчиво выпрямились: неужели король брильянтов все-таки не был джентльменом? Впрочем, оказалось, что промах этого богача нетрудно игнорировать. Неподобающий джентльмену пункт завещания был забыт, и спины снова согнулись, вернувшись в свое естественное положение.