Юрий Поляков - Как боги. Семь пьес о любви

Анна. Да ты что! Вот сучка…

Светлана. Может, просто слухи. Про богатых и знаменитых любят разные глупости выдумывать.

Анна. Свет, как ты считаешь, я еще ничего?

Светлана. Очень даже ничего!

Анна. А нос?

Светлана. Замечательный нос!

Анна. Знаешь, Светка, Чермет был в меня страшно влюблен. Он ведь, когда из Афгана вернулся, меня замуж звал! Так звал! Умолял!!

Светлана. Тебя, замуж?

Анна. Меня. А что ты так удивляешься? Я тебе разве не рассказывала?

Светлана. Нет. Не помню…

Аня. Ну конечно, ты же в Москве училась. А я — с конкурса на конкурс, с подиума на подиум. Я тогда, Свет, как с ума сошла…

Светлана. Еще бы! Наша одноклассница Анька Фаликова — областная королева красоты! Виват!

Анна. Вот тебе и виват… Думала, весь мир у ног, а я на вершине, почти на небе. Сама теперь не понимаю, чего хотела, чего ждала!? Погоди! (Достает из сумочки маленькую корону, примеривает.) Вот!

Светлана. Ух ты! Та самая?

Анна. Она! Когда я в Турции работала, у меня ее один… ну, я его сопровождала… чуть не спер. Значит, говоришь, разведенный Чермет в мэры собрался? Ладно, достану корону в ответственный момент!

Раздается звонок. Из ванной выбегает Евгения Петровна.

Светлана. Как там Федя?

Евгения Петровна. Отмокает…

Идет открывать. Входят два человека. Один, облаченный в рясу, священник Михаил Тяблов. Другой — тоже бородатый, одет, как рейнджер: замшевая куртка с бахромой, джинсы, мокасины, ковбойская шляпа. На боку футляр с любительской видеокамерой.

Отец Михаил. Мир вашему дому!

Светлана. Благослови, отец Михаил!

Благословляет собравшихся.

Анна. Если бы мне в десятом классе сказали, что Мишка Тяблов будет меня благословлять, я бы со смеху сдохла. А это что еще за Крокодил Данди?

Отец Михаил. Не узнаете? Эх, вы! Борьку Липовецкого не узнали!

Евгения Петровна. Боренька!

Анна. Точно — Липа! Откуда?

Борис (с легким эмигрантским акцентом). Из славного города Канберра.

Евгения Петровна. Это где ж такой?

Светлана. В Австралии, Евгения Петровна!

Борис протягивает перевязанный ленточками сверток.

Борис. Это вам!

Евгения Петровна. А что это?

Борис. Копченая кенгурятина. Очень вкусно!

Евгения Петровна. Спасибо, Боренька. С нашей пенсии на курятину-то не всегда наскребешь. А тут Бог кенгурятины послал! Побалуюсь!

Анна. Ну ни фига себе! Липа из Австралии! Даже я там не была. Ты-то как туда попал?

Борис. Сначала мы уехали к маминой тете в Польшу. Потом к другим родственникам в Германию, а оттуда уж в Австралию к двоюродному дяде перебрались.

Анна. Интересно, почему у тебя, Липа, родственники везде, а у меня только в Кимрах и Воркуте?

Борис. Это неполиткорректный вопрос, мэм.

Анна. А что ты там, в Австралии делаешь?

Борис. Живу. Деньги зарабатываю, мэм.

Анна. И много заработал? Или это снова неполиткорректный вопрос?

Борис. Нам хватает, мэм. У нас свой ресторан. Еще мы с отцом газету выпускаем. «Русский австралиец».

Евгения Петровна. С охраной, наверное, ходишь?

Борис. Почему с охраной? В Австралии низкая преступность. Но если надо, можем нанять. Сами понимаете, пресса это большая политика, расследования, разоблачения…

Светлана. Ну да, ты же у нас на журфаке учился. А отец твой в областной газете работал. Кажется, в отделе коммунистического воспитания?

Анна. Молодец, Борька! Взял-таки жизнь за вымя! А что ты мне всё: «мэм» да «мэм»… Я плохо выгляжу?

Борис. Выглядишь, как королева! Только у тебя нос теперь другой. Предыдущий тебе лучше подходил!

Анна (с обидой, но игриво). Это неполиткорректный ответ, сэр! Миш, ты где нашел этого невежу?

Отец Михаил. Возвращаюсь с утренней службы. В облачении. Мне еще колесницу шестицилиндровую освятить надо. Смотрю: у двери гражданин неправославной наружности топчется. Спрашиваю: «Вам кого?»

Борис. А я отвечаю: у меня тут раньше друг жил… Мишка Тяблов… Знаете?

Отец Михаил. Знаю, — говорю: я — Мишка Тяблов. А ты кто таков?

Борис. Я в шоке! Я же Тяблика с бородой и в рясе никогда не видел. Говорю: я — Борька Липовецкий!