Юрий Поляков - Как боги. Семь пьес о любви

Светлана (успокаивая). Ну, ладно, будем считать, ты этот торт нам с Федей привезла. У нас-то все еще впереди! Правда, поэт?

Федя(из угла). Впереди — зима. Мне бы теперь в Сочи! Там в парке на лавочке даже зимой спать можно. А вот странно, девчонки! Для инвалидов Олимпийские игры проводят. А для бомжей нет. Почему?

Анна. По кочану. Водки с олимпийской символикой на вас не напасешься.

Федя. Грубо, но честно. Одноклассницы, пожертвуйте на билет до Сочи инвалиду творческого труда!

Светлана. Придет Чермет, попросишь. Он у тебя всегда сочинения списывал.

Анна (оживляясь). А что, и Чермет будет?

Светлана. Обещал.

Анна. То-то, я смотрю: суета во дворе. Охрана. Собаки. Подиум строят.

Федя. Тебе, королева, теперь везде подиумы мерещатся!

Анна. Заткнись, Строчок! Тебя-то как пропустили?

Федя. Меня его служба безопасности знает. Один раз говорю им: «Не пускаете к хозяину, тогда хоть налейте!»

Анна. Налили?

Федя. Насыпали.

Появляется Евгения Петровна. Слушает.

Анна. А меня вот спросили, к кому иду. Торт «пикалкой» проверили.

Светлана. Это после взрыва на кладбище. Боятся.

Анна. Да, я что-то слышала, но забыла…

Федя. Есть такая народная мудрость: не подкладывай тринитротолуол другому, сам в него попадешь. Чермет рванул Гуковского, вот теперь и боится.

Анна. А Гуковский это кто?

Федя. Ты с какой кровати упала, баядера?

Анна. С какой надо, помоешник!

Евгения Петровна. Мальчики, девочки, не ссорьтесь! А ты, Федя, лучше объясни!

Федя. Объясняю: Гуковский — его партнер. Был. Тоже, между прочим, афганец. Они на двоих наш чугунолитейный комбинат купили.

Евгения Петровна. С ума сойти! Весь Советский Союз две пятилетки комбинат строил, а они на двоих купили. Как? На что? Я не понимаю…

Федя. А тут и понимать нечего. Арифметика! Если есть люди, у которых, как у меня, совсем нет денег, значит, есть и такие, у которых денег птеродактили не клюют.

Анна. Это правда, Евгения Петровна, богатые мужики попадаются. Но все почему-то женатые. И чем богаче, тем женатее…

Евгения Петровна. С охраной ходят…

Анна. А как же! Мужчина без охраны, как женщина без косметики.

Евгения Петровна (переглянувшись со Светланой). Обязательно напишу в «Правду»! И это даже хорошо, что богатые друг друга теперь уничтожают.

Светлана. Почему же — хорошо?

Евгения Петровна. Это Господь для нового социализма предпосылки готовит…

Светлана. Вы только при Чермете про эти предпосылки ничего не говорите! Не поймет.

Федя. Я что-то не усваиваю, Евгения Петровна, вы вообще-то коммунистка или верующая?

Евгения Петровна (строго). Я — верующая коммунистка.

Светлана. Так не бывает.

Евгения Петровна. Бывает. Чего нет у Ленина, есть у Иисуса, а чего нет у Иисуса, есть у Ленина.

Федя. А чего нет ни у Ленина, ни у Иисуса — есть на помойке. Особенно после праздников…

Анна. Я же говорю, помоешник! Так за что он этого Галковского взорвал?

Светлана. Гуковского. Но доказательств того, что этот взрыв устроил Чермет, не нашли.

Федя. Не факт!

Светлана. Факт. У моего ученика отец в прокуратуре работает.

Федя. Доказательства, отличница, — это не окурки, их не ищут, а продают и покупают.

Евгения Петровна. Я тоже не верю. Витя, конечно, был трудным мальчиком, но потом в Афганистане, как Ванечка, воевал. У него орден…

Федя. За ордена, Евгения Петровна, убивают врагов, а за акции — друзей. Но следствие не закончено. Вот он в мэры и собрался. За неприкосновенностью. Взял власть — и живи всласть!

Анна. Ты-то откуда все знаешь?

Федя. Газеты надо читать!

Евгения Петровна. Это верно, Феденька, раньше я все газеты выписывала и читала. Особенно — «Литературку». В почтовый ящик не помещались. А теперь — дорого стало…

Федя. Да бросьте вы, Евгения Петровна! На улице всяких газет полно валяется. Обчитайся! Вот вы послушайте лучше, как я стихи переделал! (Встает в свою «конькобежную» позу, декламирует.):