Иван Лажечников - Опричник

Наталья

Захарьевна

Наталья

Морозов

(Скрывается за кустами.)

Наталья

(подходя к мамке)

Захарьевна

(отворяя калитку, показывает рукою, чтобы молчала)

(Уходят.)

Гридня в доме князя Жемчужного. С одной стороны изразцовая печь с узорными украшениями, с другой стол, покрытый скатертью; кругом стола скамьи, с суконными полавочниками. Утро.

Князь Жемчужный и дьяк Подседина входят вместе; князь запирает дверь задвижкою.

Дьяк Подседина

(стряхивая пыль с платья)

Во-первых, праха отрясение; во-вторых, честной маковке дома, хозяину, поздравление (кланяется низко).

Князь Жемчужный

Спасибо, господин дьяк! спасибо моему милостивому! Сядем-ка и посмотрим, исправно ли ты смастерил подпись.

Дьяк Подседина

Если бы Морозов встал из домовища, побожился бы, что сам подписал духовную запись. Да... на всякий случай... ты ведаешь сам: дельце смастери, и возьми благодарение за труды, а все-таки дележку припаси... печатнику, наместнику... Ведь эта лестница идет высоко! Нынче уж времена такие: живем по притче евангельской: «Друг друга тяготы носи».

Князь Жемчужный

И ведомо так, господине!

Дьяк Подседина

Бывает, и подлинно сам покойник своеручно расписался, а живые спорят: рука, дескать, не его!.. Так на всякий случай, надо эту ручку позолотить из кладовой покойника: тогда живые и мертвые присягу дадут.

Князь Жемчужный

Любые стопы возьми. Только все ли так расписал как говорено? И дом каменный с кладовыми, и что в кладовых найдется, и пятьдесят дворов крестьянских за незаконное владение дедом и отцом...

Дьяк Подседина

Еще на похороны сто рублев, на помин души двести, вкладу в Печоры десять рублев, долгу за освобождение из плену татарского сто угорских золотых... все, все до последней пулы! Обещал да уговорился, так надо и грех знать. Ох, ох! не для одного мира сего живем!.. Вот, станется, молодой дьяк из опричины оставил бы пробел, а мы ведь земщина, не средние, а старые, да еще были дьяками у Елены Глинской, когда Василий Иванович... мир ему в селениях небесных!.. Под нашу работку иголочки не подпустишь!

Князь Жемчужный

Так покажи, милостивец. (Дьяк вынимает из выдолбленного деревца лист бумаги, развертывает его и показывает князю, не выпуская из рук. Князь пробегает бумагу из-за руки его.) Ничего не пропущено... А подпись... я сам бы побожился, что рука Морозова! Так теперь, пожалуй мне...

Дьяк Подседина

Оно так; да надо бережно, господине, надевши рукавички: не замарать бы подписи. Не взыщи.

Князь Жемчужный

Понимаю, понимаю. (Вынимает из-за пазухи кису с деньгами и дает ему.) Уговорное. Теперь можно?

Дьяк Подседина

Благословясь, возьми. (Отдает бумагу и берет кису.) Что у тебя, голубчика, так руки-то трясутся?.. Видно, не привычен. На наше б дело не годился. И то примолвить, покойник был тебе задушевный.

Князь Жемчужный

Беру только свое назад. Ведь ты же сам писал: дед Морозова завладел у моего деда десять дворов.

Дьяк Подседина

Ну, что об этом! (Прячет кису за пазуху.) Чай, верно?

Князь Жемчужный

Вот тебе свидетель (показывает на небо). А подлинная духовная запись?

Дьяк Подседина

Ахти, я, худородный! память стариковская оставила дома... Ну, да кстати, на записи-то и сочтем твою верность... Тут же кстати принесешь и стопочки две серебряные. Так мы тебе и остатками Морозова будем кланяться. (Слышен стук у дверей.) Кто-то стучится.

Князь Жемчужный

(прячет бумаги в стол и отворяет дверь)

Кто там?

Те же и дворецкий.

Дворецкий

(поклонившись в пояс)

Боярин Молчан Семеныч Митьков чествует тебя, господине, и прошает видеть твои ясные очи.