Ларс Нурен - Пьесы

ДАВИД.Я понимаю, что ты должен лизать задницу постояльцам, но неужели надо делать это с такой готовностью, с таким рвением? Я тут написал сочинение про Авраама, не оставшееся без внимания, — про того самого, который принес в жертву своего сына, — и сделал из него официанта… Смешно получилось, мне пятерку поставили.

МАРТИН.Из тебя бы вышел отличный поэт.

ГЕОРГ.Тебе самому в поэты пора.

ДАВИД.Кстати, завтра Чессмана отправят в газовую камеру.

МАРТИН.Неужели они еще не казнили этого негодяя?

ДАВИД.Он невиновен. Зачем ты так говоришь?

ГЕОРГ.Конечно виновен. Так же, как и ты.

ДАВИД.В чем же это?

МАРТИН.А вот и Элин. (В кухню входит ЭЛИН, в руках у нее чашка и два подарка. Во рту сигарета.)

ЭЛИН (глядя на крысоловку). Я же говорила, чтоб вы не смели выставлять крысоловку на видное место! (Вынимает ее из ведра.) О господи! Да они до сих пор живы!.. Давид! Вынь их оттуда! (Отодвигает крысоловку подальше от себя.) Выпусти их в лесу.

ГЕОРГ.В каком лесу?

ЭЛИН.И чтоб это больше не повторялось!

ДАВИД (берет крысоловку, идет к двери, потряхивая ею, как маракасами). Выступает Кармен Миранда вместе с партнером.

МАРТИН.Доброе утро, дорогая. Наконец решила спуститься?

ЭЛИН (кашляет). Почта пришла?

МАРТИН.Все же с этим кашлем тебе следует обратиться к врачу.

ГЕОРГ (раздраженно). Не забудь его с собой прихватить, хватит тут перхать уже.

МАРТИН.Почему ты так говоришь? Мне просто жаль маму, она уже давно ходит с таким кашлем… Очень действует на нервы. Ты и сам это понимаешь.

ГЕОРГ.Тебе ее жаль? Это что-то новенькое.

МАРТИН.В каком смысле?

ЭЛИН (наливает себе кофе, смотрит в окно. Слышится голубиное воркование). Давид.

ДАВИД (из-за дверей). Что?

ЭЛИН.Это ты ночью расхаживал под окном?

МАРТИН.Вот будет здорово, когда здесь построят настоящую автостраду… Наверное, и народ скорее сюда потянется.

ЭЛИН.Может быть. (Входит ДАВИД.) Что ты с ними сделал?

ДАВИД.Искусственное дыхание.

МАРТИН.Хотя в таком случае они просто-напросто будут проезжать мимо.

ЭЛИН (садится, закуривает). И я тоже.

ДАВИД.Что это?

ЭЛИН (протягивает ему подарки). У тебя ведь сегодня день рождения.

ДАВИД.Ах да, точно. На день рождения ведь дарят подарки.

МАРТИН.Открой и посмотри.

ДАВИД.Что это?

ГЕОРГ (с иронией). Что это?

ДАВИД (Разворачивает свертки. Это сборник стихов Экелёфа «Бессмыслицы» и белая футболка). Как мило… Большое спасибо, у меня как раз есть точно такая же.

МАРТИН.Давид, мальчик мой… сегодня у тебя день рождения… никогда бы не поверил в то, что… (Внезапно его переполняет сентиментальное воодушевление, жестокость временно отступает.) Что когда-нибудь буду вот так вот сидеть за одним столом с такими прекрасными молодыми людьми, правда, мать? И за что нам, собственно говоря, это счастье? Я все вспоминаю тот августовский день в тридцать девятом, когда мы ездили смотреть виллы… Мы как раз только что уговорили твоего отца подписать поручительство. Проходили весь день и успели посмотреть бог знает сколько вилл. Под конец, ближе к вечеру, ноги у меня стали заплетаться, и я подумал: «Все, больше ни шагу не сделаю, хватит, едем домой, в город, в нашу двухкомнатную квартирку в Скиллингренде — там и останемся»… Но тут Элин говорит: «Нет, давай обойдем еще один квартал — тот, что за углом». — «Да там и домов-то никаких нет, — сказал я. — Только горы щебня». И тут перед нами появляется самый прелестный домик из тех, что я когда-либо видел. Ну я и говорю: «Такой дом наверняка не продается». — «Это точно, — ответила ты. — Но мне так хочется пить, может быть, позвоним в дверь, попросим стакан воды?» — «Ну что ты, не стоит». Но она все-таки позвонила. Дверь ей открыла маленькая женщина, первое, что она сказала: «Неужели маклерское бюро уже дало объявление?» А Элин сделала вид, будто ни капельки не удивилась… А к следующей пятнице мы уже купили дом и начали переезд. У меня был свободный день, и я помогал Элин вешать занавески… Помнишь тот день, когда мы вернулись в город? Мы были так счастливы…

ГЕОРГ.Ты что, издеваешься?