Ульяна Гицарева - Хач

Второй.Вот тебе нравится соседский кот Уктус?

Первый.Нет.

Второй.А он от этого не перестает быть соседским. И ты при бабе Томе всегда этому коту улыбаешься во имя мира во всем мире. Более того, еще и говоришь: «У-у! Какой мордастый!».

Первый.То есть на самом деле все друг друга не любят?

Второй.На самом деле Уктус и правда, мордастый. А еще это вопрос не крови, а памяти. Насколько сильно в тебе жива память стоящих за тобой поколений. Вот ты можешь с разгону назвать годы русско-турецкой войны?

Первый.Нет. Могу Первой и Второй мировой.

Второй.Вот. А ведь она была. И там тоже умирали русские, и твои родственники в том числе. Но это, кажется, так давно было, будто и не с нами. И можно без зазрения совести ездить к ним отдыхать, носить футболки с их проклятым турецким флагом в огород. И если бы твоя бабушка не ругалась выражением «турок беспутный», вместо «дурак» или «идиот», так же как ругалась ее мать, а до этого мать ее матери, а я бы не служил на русско-турецкой границе, то можно было бы сказать, что памяти в нашей семье об этой войне нет. Но именно в нашей есть. И я черных терпеть не могу.

Первый.Ну так и до татаро-монгольского ига мы договоримся. Как ты к ним относишься?

Второй.Татары так в нас намешались, что я одно могу сказать: татаро-монголы захватили Русь только потому, что она им очень нравилась. Что Руси, как женщине, должно быть приятно. Но это опять же флер прошедших веков и нашей забывчивости.

Первый.Получается, что любить можно только тот народ, который не претендовал на территорию твоего народа?

Второй.Я тебе, как пограничник, скажу – да. А как дед я тебе скажу: когда ты любишь свой народ и страну, уверен в них, то и в конфликты ты не полезешь. Ни из зависти, ни от жадности. А если ты в конфликты не лезешь, то какая разница как ты к кому относишься. Вот живете вы с Уктусом безмятежно: он знать не знает, что ты его не терпишь, а ты, между прочим, знать не знаешь, что и он не терпит тебя.

Австралия. Небольшая комната в съемном доме для гастарбайтеров, темная, с окошком под самым потолком. Прямо на полу огромный матрас, в углу стул, на котором свалена одежда. Больше ничего не поместилось. Катясидит на углу матраца и бинтует руку. Входит Себастьян.

Себастьян.Рука?

Катя.Краем мусорного бака порезалась.

Себастьян.Есть новости?

Катя.Нет, я просмотрела все газеты и сайты. Репетитор никому не нужен.

Себастьян.А клининг?

Катя.Тоже.

Себастьян.Это плохо. (Садится на другой край матраса спиной, включает ноутбук.)

Катя (на четвереньках ползет по матрасу к нему). Себастьян?

Себастьян.Да?

Катя (нараспев). Себастья-ан, Себастья-ан…

Себастьян.Что? Что? Что?

Катя.Знаешь, когда я влюбилась в тебя? Когда ты сказал, что тебя зовут СЕБАСТЬЯН. Сначала я любила краба по имени Себастьян из мультика про русалочку и выучила из-за него английский. Потом я любила мальчика по имени Себастьян из сериала «Элен и ребята» и выучила из-за него французский. А потом я встретила тебя и выучила испанский.

Себастьян.Да, ты говорила это.

Катя.Ты не заметил? Я же посадила в горшок цветок. (Показывает горшок с торчащими из него красными листьями.) Его зовут кордилина, у нас такие в школе росли.

Себастьян.Это трава. Она здесь растет везде.

Катя (бодро). Да, я выкопала на улице, прямо с землей. Но все же комнатные растения – это где-то трава. Трава, откуда-то привезенная, издалека. Или даже деревья. Просто они на чужой земле не разрастаются в горшках. Тебе не нравится? Мне очень нравится.

Себастьян.Нормально. Просто в Австралия это крэйзи. На окне это же, это же за окном.

Катя.Ну и пусть будет крэйзи. Что ты смотришь там?

Себастьян.Мы сегодня идем гостить. К мексиканцам. Они хотят рашен пати.

Катя.Ты меня в кокошнике потащишь? И со мной все будут фоткаться, как с обезьянкой?

Себастьян.Я не понял. Обезьянкой?

Катя.Хотя нет, это с тобой как с обезьянкой, а со мной, как со свиньей.

Себастьян.А… Ты ругаешься. Нет, мы будем петь песню на русском. Я ищу для себя транслэйт… Вот. (Включает.)