Виссарион Белинский - Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь

ХВАТОВА. Батюшка Николай Матвеич, осчастливь бедную вдову и сирот… будь им отцом родным… Платошеньку надо женить – он сирота и она сиротка – так за их сиротство, может, бог и даст им счастие…

ГОРСКИЙ. Э, Матрена Карповна – не туда поехала!

ХВАТОВА. Конечно, батюшка, куда же нам – мы люди бедные, а у них есть достаточек…

ГОРСКИЙ. Не то, всё не то – то есть не с той стороны заехала. Знаешь – я ведь неволить не буду, а согласись она – я рад.

ХВАТОВА. Да, да! что и говорить, батюшка Николай Матвеич…

ГОРСКИЙ. Да ведь они еще друг друга не знают?..

ХВАТОВА. Свыкнутся, Николай Матвеич, свыкнутся – а там бог даст и лад и совет…

ГОРСКИЙ. Ну, там как знаешь – хлопочи сама – тебе не привыкать-стать к этому, а мое дело – сторона.

ХВАТОВА. Ну, так вот я только об этом-то и хотела ним сказать…

ГОРСКИЙ. Ну, хорошо, хорошо – там посмотрим… (Уходит).

ХВАТОВА (одна). Вишь, старый чорт, и подступу нет к его приемышам. Будто и нивесть что!.. {28}Что у них рожицы-то смазливы, по-французски болтают да состояньице есть – так и думать не смей об них! Да добро – уж поставлю же и я на своем – не мытьем, так катаньем возьму, а не удастся – дам волю языку… Старик-от что-то на себя не похож, да и Иван мне что-то проговаривал. Надо с ним потолковать, а то тут что-то неладно – нет ли штук каких?.. А вот как быть с Алексеем Степановичем-то – слово скажет – беда. Он теперь ждет, что я ему скажу: небось – утешу! Да вон никак и он!

Хватова и Коркин.

КОРКИН. Ну что, тетушка? Разведали ли вы что-нибудь? За Мальского хочет отдать? – это верно?..

ХВАТОВА. Ничего, ровно ничего не узнала. Только видно, что старику-то крепко не по сердцу все эти предложения. Кажется, он и думать не хочет, чтоб расстаться с ними.

КОРКИН. Ну, так вы слишком-то и не приставайте к нему, чтобы не испортить дела. Лучше подождать…

ХВАТОВА. Что и говорить, батюшка, поспешишь – людей насмешишь. А где Платошенька?

КОРКИН. Да там – в саду.

ХВАТОВА. Пойти и мне туда. (Уходит).

КОРКИН (один). Мерзкая баба лукавит. Я уж вижу, что она по-матерински хлопочет о своем Платошеньке. Да пусть хлопочет! Мне всего лучше прямо приступить к делу. Откажут наотрез – по крайней мере, не будет пустых надежд и ожиданий; согласятся (потирая руками), ох, плоха надежда… Этот Владимир Дмитриевич… Во всяком случае, надо самому действовать, а то одно посредничество этой бабы может всё испортить… {29}

Коркин и Горский.

ГОРСКИЙ. А! Алексей Степанович – вы что-то тут философствуете?

КОРКИН. Нет, просто рассуждаю об одном деле – очень важном для меня… я об нем давно уже думаю…

ГОРСКИЙ. А что такое?

КОРКИН (с замешательством, смеясь). Дело не мудреное, да сказать-то мудрено…

ГОРСКИЙ. Ну, так и есть! Нынешний день я уж наслушался этих дел! Скажите скорее и прямее: верно, предложение насчет которой-нибудь из моих племянниц?

КОРКИН. Вы угадали…

ГОРСКИЙ. Да, с некоторого времени я стал очень догадлив… (Про себя). Вижу, куда ты метишь, голубчик!.. Лизанька молода… прекрасна… а ты и без очков хорошо видишь…

КОРКИН. Кажется, вам это неприятно?..

ГОРСКИЙ. Не то, что неприятно – а хлопотно. Я отделывайся – а они в стороне. Скажешь им – так после и сам не рад. Впрочем, я ей поговорю – и скажу вам ее ответ. Поверьте, что если дело пойдет на лад – я буду рад всею душою. Только вы, бога ради, сами ничего не говорите ей – всё дело испортите.

КОРКИН. Куда говорить – и подумать страшно: так в жар и озноб и бросает. Страшней, чем, бывало, на приступ идти.

ГОРСКИЙ. А, кажется, вы видели свет и женщин?..

КОРКИН. И даже был с ними не из робких. Да! – скажите мне, что Владимир Дмитриевич? – Ведь он кончил курс в университете?

ГОРСКИЙ. Как же – уж другой год.

КОРКИН. Что ж? – он намерен служить?

ГОРСКИЙ. Куда! – сбирается путешествовать. Дела у него нет! а состояние есть; сам он сирота круглый, я – вся родня у него – так он всё и живет у меня…

КОРКИН. Это я знаю… да я не то хотел сказать… он…

ГОРСКИЙ. Не беспокойтесь – он тут ровно ничего не значит. Надейтесь на меня.

КОРКИН. Я вам верю, – и пока вы мне не скажете чего – и ни полслова. Пойду к ним и посмотрю, как там любезничает мой кузен – я думаю, он там всех так очаровал, что на нашего брата рябчика там и смотреть не будут. (Уходит).

ГОРСКИЙ ( один). Славный человек этот Коркин… Вот такому человеку нельзя не пожелать счастия!.. Однако ж – сказать ли мне ей о его предложении?.. Что ж мне делать, если к ней нет и приступу, если она не хочет и слышать о замужестве… Как она давеча поутру поступила со мною за этого старого дурака Бражкина! Смотри, пожалуй – она хотела дать ему слово… а!.. А для чего?.. чтобы доказать мне, как больно видеть ей, что я хочу с ней расстаться. Она и подумать не хочет, что это ведь для ее же счастия…. Но неужели же ей век жить в моем доме?.. Положим, что для меня-то это счастие, потому что я не перенес бы разлуки с нею… Да еще хорошо бы, если только разлуки – а то вот беда, если она выйдет замуж за какого-нибудь пошляка или мерзавца, который не будет уметь оценить ее, будет с нею обращаться грубо, жестоко, тирански… Тирански!.. Да один косой взгляд, одно грубое слово – так я задушил бы его вот этими руками… Нет, я соглашусь отдать ее только за такого человека, который любил бы со так, как я люблю ее: кто бы видел ее во сне, думал о ней наяву; кому не мило, чтобы при нем ласкала она собаку, {30}гладила кошку, любовалась цветком, и кто бы подводил к ней и собаку и кошку, чтоб только посмотреть, как она их ласкает; бегал бы сам за цветами и приносил их ей, чтоб только посмотреть, как она ими радуется… и потом почесть себя счастливым, если за это она улыбнется ему, кивнет головою, скажет слово… А где найти такого, чтобы так-то любил ее?.. А если бы такой и нашелся, – за что она будет любить его?.. Разве он лелеял ее детство, заменил ей отца, жил только ею и для ней, думал только о ней, страдал ее горем, радовался ее радостью, – и за ее любовь, ласку, привет забывал свои лета, терял ум, плакал, хохотал и прыгал?.. Да! – за что она будет любить его?.. Где ж справедливость?.. {31}Конечно, зачем же мне отнимать у них счастие… Ну, вот Катенька… мне и с ней тяжело расстаться… но коли она любит Володю – с богом… Володя малый с головою, с сердцем, человек честный, твердый, хоть и молод – состояние у него независимое – сам себе господин… Только что-то мне становится тяжело его видеть… Может быть, оттого, что он с Катенькой всё как-то не так – всё шутит, а о деле ни слова… Уж не раздумал ли он жениться на ней… Да-с Катенькой всё шутит, а на Лизаньку иной раз так уставится… что вот так бы и разорвал его на части… Постой – я объяснюсь с ним. Коли хочет жениться – пусть женится; не хочет – должен оставить нас… Так или сяк – это будет хорошо; но вот что мучает меня: уж кажется, как люблю я Лизаньку – нельзя больше любить, а сам чувствую, что никого так часто и так больно не оскорбляю, как ее… Иной раз я ее хуже, чем ненавижу… {32} (Молчание). Да это еще обойдется как-нибудь… ведь это должно быть следствие какой-нибудь скрытой болезни – я, видно, и в самом деле расстроен… Но вот – что мне делать с Коркиным – сказать ли ей о его предложении? Почему же и не сказать – ведь она не пойдет за него – я в этом уверен… она всегда хвалила его так холодно, так прямо… (Молчание). Ну, а если пойдет?.. Конечно, он человек хороший, умный, образованный – да ведь женихи все хороши, только не все бывают хорошими мужьями… Кто знает, что еще из него выйдет?.. Нет, совестно будет не сказать – к тому же еще, как бы он сам не вздумал… {33}Я скажу ей – только так, что она тотчас поймет, что это сватовство мне не по сердцу… {34}