В какой момент времени я этому научился? Почему за красивыми образами я вижу реальность в ее неприглядстве? Я не задумывался над этим, как не задумываются над работой механизма башенных часов – на них смотрят, чтобы узнать время; я так же смотрел на свою особенность как на данность. До позавчерашнего путешествия.
Вместо получки мне в бухгалтерии преподнесли путевку. Координаты, ключ в два конца, за вашу службу, в качестве премии. «Ты бездельник и разгильдяй, какового свет не видал, поэтому, чтобы жалованье тебе бесстыдно урезать, мы дарим…» – так это переводится. Что ж, они правы, не помню такого волшебного случая, когда я появлялся в конторе, где состою на жаловании. Смиренно вздохнув о золотых монетках, которые не сумели бы и при огромном желании расквитаться с моими долгами, отпираю двери в ночной и снежный безумный мир.
Музыка, музыка, музыка, музыка, музыка – что-то меня понесло! Музыка проникает в каждый из атомов, искажает формы вещей, обращает снежинки в ноты, людей и дома – в музыкальные инструменты. Сдается мне, я и сам здесь летучая скрипка. Я – скрипка? Неужто циник может быть ею, плаксивой и романтичной?
– А хочешь быть дудкой? – звенит в одно ухо мотивчик. – А лучше бы барабаном! – дудит он в другое.
– Еще чего, барабаном! – это мой голос перебивает безостановочные аккорды. В горло влетают пучки снежинок, и я запеваю:
Стоит харчевня «Тьма-мизгирь»
На берегах далеких стран,
Там повар есть, расползся вширь —
Вот вам хороший барабан.
Девицу знаю – ох и ах!
Ее краса известна всем,
Дудят о ней на всех углах,
Чем не дудливый инструмент?
А не хотите ль контрабас?
Вот уж почтенный господин.
Есть кандидат и в этот раз:
Знакомый мне министр один.
Но может, нужен вам кларнет —
Вертлявый, нервный, как намек?
Кандидатуры лучше нет,
Чем вертопрах и щеголек.
Ищите арфу в землях фей,
Спускайтесь за гитарой в грот.
Мне инструмента нет милей,
Чем сфер и формул ясный ход.
С хлопаньем крыльев над головой пролетает время, а я все пою. Дернуть, что ли, себя за нос? Я так и делаю, а не удовлетворившись результатом, щиплю запястья, барахтаюсь в воздухе, пытаюсь выбраться из музыкальных силков. Вот дурак!
Музыка с треском расшибается о мой математический ум. Весь мир вокруг меня замирает, и я слышу, да, слышу ту самую мысль, которую атомы растерянно передают друг через друга:
– Чего же тебе предложить, приятель?
Поэтичный Совсем Существующий еще не познал наших с ним различий. Он избирает для меня форму в клеточном пространстве, среди белеющих и чернеющих башен, среди королей и ферзей, пешек и трубящих победу слонов. Сдается мне, одна партия завершилась, сейчас готовятся к следующей. По завоеванным территориям ползет карета. Король-победитель благосклонно принимает овации от своих пешек; ферзь рядом с ним углублен в думы. Далеко ехать – еще только линия E… А я где в этой картине? А я – конь, впряженный в карету!
– Н-но-о-о! – горлопанит мне офицер, видя, что я стою как вкопанный. Фыркаю в ответ. Возмущенно. С душой, которой у меня нет. – Тебе что, кнутом наподдать?
– Еще чего, наподдать! – отвечаю я и неважно, что сам от себя слышу ржание. Оно достаточно гармонично звучит для ответа:
Коль скоро твой кнут коснется меня,
Узнаешь ты партию, где нет коня!
Я лягу и буду валяться хмуро
Обиженный на целый свет,
А ты – поскачи через все фигуры,
Когда и желания нет.
Как тебе мой ход конем, возница?
Суньтесь-ка в битву впятнадцатером!
Ни «вилка», ни шах и ни мат не случится,
Пока не расшаркнетесь перед конем.
Совсем Существующий убежден, что и шахматы не по мне. А ведь я пытался внушить ему другое: я не против быть королем, а еще лучше – стать на место того скучающего ферзя в карете, но только не тягловой лошадью.
– Что делать? – чуть ли не плачет бедняга-мир. Ему так хочется угодить невоспитанному туристу. И от всей своей разнесчастной богатой души, он помещает меня в непонятно какое пространство. Улица, небоскребы, дорожные знаки и пустота. Я и сам как пустой, в голове у меня киберпанк чистейший, словно мозги электроникой заменили.
– Мир! – умоляю я. – Не следует слишком плоскопанельно обо мне думать. Стань вот таким, пожалуйста, стань таким!
И на телевизионной панели, которая у меня сейчас вместо лица, включаю изображение…
Зимний вечер. Хор за углом, распевающий эти душевные гимны, утонувшие в прошлом. Туча снега поднимается из сугроба к ярко сияющему окну. Снег – это я. Снег – это тот, кто смотрит на мальчугана в комнате, который вертит в руках отцовский подарок – блокнот-ежедневник. Ребенок еще не догадывается, что будет рыдать через пару часов, когда вернется отец, утром запамятовавший поздравить его с днем рождения, а вечером говорящий лишь о делах в конторе. Блокнот будет выброшен в мусорное ведро, оттого что в ежедневнике у родителя была аккуратная запись «подарок», но не было строчки «любовь и внимание».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу