ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

– Пахнут только естественные белые лилии, – робко призналась молодая продавщица и с усиленной энергией помчалась искать пахнущую белую лилию. О радость! Она нашла долгожданную крупную ветвь белой лилии с девятью бутонами, три из которых были раскрыты и источали нежнейший аромат.

Мила гордо несла большую ветвь лилии по улице, которая заполнялась её ароматом, забивая запахи бензина

многочисленных автомобилей, и видела, как прохожие с восторгом и улыбкой смотрели на чудо природы, судорожно вдыхая источавшуюся от цветка божественную свежесть.

Счастье переполняло её душу – она мечтала скорее подарить небесный запах белой лилии своей белой, почти неземной Марии.

Беда пришла к Юличке невзначай – дома на ровном месте она рухнула на пол, как срубленное дерево, и потеряла сознание. Придя в себя, превозмогая острую боль в бедре, как большая раненая птица, крича и царапаясь, стала подползать к входным дверям. В голове билась только одна мысль – сын вышел из дома без ключей, надо открыть двери, чтобы не ломать их. Соседи, услышав крик, вызвали милицию. Одновременно подошёл сын. Выбили двери. Вызвали «скорую». А когда врачи увозили Юличку в больницу, сын сунул им материнский паспорт и тихо сказал, что он неизлечимо болен и к матери ходить не будет. После этого он позвонил Миле и спокойно известил, что мать не жилец, в Александровской больнице, а самое главное, если выживет – ни в коем случае не привозить её домой: «Некому тут ходить за ней». Мила опешила от его слов, ей показалось, что она оглохла, как от резкого звука медной трубы, приставленной к уху, на которой он когда-то громко разминался дома перед халтурами на свадьбах и похоронах.

Номер телефона Милы отпечатался в памяти Юлички намертво. Всех проходящих мимо неё в больнице она хватала за одежды, требуя позвонить по этому номеру.

Она знала – наверняка оттуда придёт помощь. И была права. Сына не ждала, более того, боялась стать ему обузой, упорно веря в то, что она выберется из очередной беды и опять будет ему необходима.

Прошёл год. С великими мытарствами Мила перевезла лежачую Юличку в Павловский дом ветеранов войны сразу после смерти её спившегося сына, который так и не починил выбитую входную дверь. По воле случая и по Юлиному желанию, она неожиданно оказалась её доверенным лидом и девять лет выполняла то, что должны были выполнять для неё близкие – заботиться. Близкие – делали то, что должны были выполнять хорошие знакомые – общаться. При этом они не отказывались от Юлиной нарастающей благодарности в денежном выражении, в которой теплилась надежда на возвращение в собственную долгожданную отдельную двухкомнатную квартиру, выстроенную, вернее, выстраданную ею под конец жизни для себя и сына, для которой она годами гробила себя сверхурочной бухгалтерской работой, устало таская ворохи ненавистных отчётов в коммуналку, где они ранее жили в одном доме с Милой.

И вот – звонок из дома ветеранов. Умерла Юличка, она же Юлия Георгиевна Розова, девяносто семи лет. В свой последний день рождения, месяц тому назад, она ещё могла, извернувшись своим скукоженным тельцем, присесть на высокий металлический край необъятной интернатовской кровати, оперевшись на руку, чтобы свободной рукой обшаривать тумбочку в поисках завалявшегося печенья или конфетки.

В один из дней, войдя в палату, Мила увидела Юличку, деловито простукивающую ладошкой тумбочку. Её единственный к тому времени голубоватый настороженный глаз сразу повернулся в её сторону, не видя её, так как реагировал только на свет и тень. «Кто там?!» – сказала она голосом Галчонка из мультфильма «Трое из Простоквашино». «Это я, почтальон Печкин!» – трижды прокричала Мила ей в ухо, вызвав радостный вопль: «Милочка пришла!» В этот момент принесли обед, но

Юличка знала, что она не с пустыми руками и с вызовом скомандовала: «Собакам!» В последний год она стала быстро глохнуть – приходилось с каждым разом кричать всё громче и громче, что вполне устраивало двух соседок, из-за скудности впечатлений жизненных событий. Чтобы не пугать Юличку, когда она спала, свой приход Мила обозначала ласковым поглаживанием, по которому та узнавала её. Она подарила ей мягкую игрушку-собачку для ощущения, пусть игрушечного, но всё же тепла её бывших любимцев. Юличка ликовала как ребёнок, смеясь от восторга, ласкала и целовала собачку, определяя наошупь, где у неё хвостик, где ушки, а где мордочка. Теперь она оставалась не одинокой на своей необъятной для неё кровати – преданный дружок лежал у подушки, охраняя её суверенный покой.