ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

Чтобы как-то выйти из этого положения, незрячие, боясь ошибиться при расчётах и сомневаясь в честности людей, приспосабливают различные аксессуары с многочисленными ячейками под кошельки, где заранее раскладывают в определённом порядке деньги с помощью зрячих, которым доверяют.

Олега в магазинчиках около дома знали давно и никогда не обманывали. Взяв одну тысячу с собой, он вышел из дома в хорошем настроении, предвкушая, как обрадуется Валюта, увидев в холодильнике куру, сыр, на столе свежий хлеб, любимый «Столичный» кекс и гроздь бананов. Он вышел из дома и немного постоял. Никаких звуков работающих долбящих агрегатов не услышал. Прошёл вперёд от парадной и свернул направо. Теперь надо пройти семьдесят пять шагов до пересечения с первой улицей. Он осторожно проверил тростью место вчерашней раскопки, но ничего не предвещало опасности.

– Не обманул мужик, точно всё закопали и выровняли, – отметил он с облегчением.

Перейдя дорогу с вытянутой вперёд тростью, он стал определять второй по счёту небольшой ларёк с продуктами. Хороши эти ларьки для него тем, что в них нет самообслуживания. Поэтому Валентина, когда плохо себя чувствовала, давала ему записку к продавцу с перечнем покупок и отправляла его в этот ближайший ларёк шаговой доступности. Его уже там знали и отоваривали всегда хорошими продуктами, приговаривая: «Это кура, это греча, это хлеб, это яблоки». Олег шутил: «Курица – не птица, Польша – не заграница», «Яблоко с утра – доктор со двора» и предлагал для интереса самому называть то, что они выкладывают для него на прилавок. Что всегда вызывало неподдельное восхищение.

Вот и сейчас, судя по голосу, продавщица Гуля бойко его отоварила, стараясь вложить ему в руку сдачу по одной купюре.

– Нет, не надо мне говорить, Гуля, сколько вы мне даёте сдачи. Хотите, я сам вам скажу?

– Вы что, фокусник или прикидываетесь слепым? – смеялась она, не веря ему.

– Кто я такой, и сам не знаю, а вот сдачу вы мне дали… – говорил Олег, перебирая деньги, – ровно четыреста рублей, четыре раза по сто, на остальную мелочь даже время не хочу тратить, и так всё ясно.

– Неужели так можно? Кто вас этому научил? – опешила Гуля.

– Учитель мой – моя слепота. Потренируйтесь пару лет с закрытыми глазами, и у вас получится не хуже, – сказал напоследок Олег и вышел из магазина.

Он немного слукавил, так как в уме всё просчитал и сдачу в четыреста рублей с копейками предполагал.

«Ну, не дадут же четыре раза по пятьсот, и так ясно», – думал он, мечтая, как все незрячие, о деньгах с метками для слепых, не понимая, почему не сделать государству то, в чём уже нуждалось колоссальное количество инвалидов и престарелых людей.

«Странные люди эти зрячие, – рассуждал Олег. – Думают, что у слепых нет жизни, никакой. Даже предположить не могут, что нужно и можно жить даже тогда, когда у тебя отняли зрение, слух, руки, ноги. Мир просто становится другой, он меняет свой угол наклона, объём, цвет, свет, ограничивая нас в одном и одаривая в другом. Только об этом никто из зрячих не знает. Мне часто до потери зрения хотелось знать, как и что чувствует слепой. Закрывал ненадолго глаза, и на меня наваливался холодный ужас потусторонней жизни. Но если бы я знал, что это не конец, а начало другой жизни, может быть, иначе готовил бы себя к ней. Нет у нас в огромной стране музея темноты, который во многом открыл бы глаза зрячим и подготовил слепнущих к темноте. А вот в одном из крупных городов Израиля, в Холоне, в детском музее открыта выставка под названием «Диалог в темноте». Там каждые пятнадцать минут в кромешную тьму уходит группа со слепым гидом. Именно со слепым, который ведёт зрячих в свой тёмный мир, чтобы познакомить их с ним, помочь хоть немного адаптироваться в нём и открыть зрячим новые ощущения и возможности человека. Слепой ведёт диалог со зрячими, которые идут за его голосом в полной тьме. В темноте этого диалога они проходят несколько комнат, каждая из которых показывает разную ситуацию, в которую может попасть слепой. Побывают в лесу, где услышат пение птиц, пощупают руками деревья, смогут представить, как выглядит то, что ощущается. Потом их ждёт домик лесника, обставленный и увешанный разными предметами, большую часть которых надо узнать. На одной из стен висит деревянная маска индейца, это чувствуется по его оперению на голове и по большому носу. Но об этом мы, зрячие, знаем, так как видели в кино, а слепому же, наоборот, все описывают на словах и дают ощутить, если этот предмет материален. После на лодке они отправляются в город, ощущая качание на волнах, брызги воды и слыша шум мотора. На носу лодки можно нащупать и прочесть надпись. Затем ощущение города – шум, тротуар и все, что на нем стоит и паркуется. Надо попытаться самим на ощупь узнать вещи. Там же в городе есть магазин, который оказывается овощной лавкой, чтобы понять, в какой ситуации находится слепой, когда стоит перед прилавком. Из магазина группа отправляется в комнату, где слышны разные звуки и музыка. Воображение начинает рисовать картины происходящего, но опять-таки, зрячие это где-то видели. Интересно, что в это время «видит» слепой человек. Из этой комнаты прямиком идут в бар, где их подводят к стойке, у которой надо заказать прохладительный напиток или купить шоколад, и все это, разумеется, в кромешной тьме. Можно заранее приготовить мелочь, все, что продают в пределах 10 шекелей, но сдачу дадут без обмана. Купив что-то выпить и перекусить, они садятся за стол в этом баре, и тут уже начинается настоящий диалог в темноте, потому что это время для вопросов гиду. А слепые живут в своем мире, но им неприятно, когда их пытаются принижать жалостью или изолировать в обществе. Они такие же люди, как все. Так же радуются жизни, так же любят вкусную еду, хорошую музыку и теплую погоду, просто у них нет того, что для зрячих является центральным чувством, без которого, зрячие думают, невозможно жить. Но, проведя полтора часа в темноте, они убеждаются в обратном».