Владимир Галат - Запах берёзовых почек

Весну понять немудрено.
Ты просто загляни в окно
и попроси стакан воды.
Я жду тебя!.. Алаверды!

Волшебный на Вершине Мира Камень
рубином ярким вспыхнул и погас…
Казалось – Время потеряло память,
Но бил копытом верный мой Пегас!

Задумчиво стоял на Камне тесном,
и лунный свет на миг заворожил…
Неслышно падал с неба звук небесный,
мерцала вдалеке иная жизнь…

Где-то бродит мой кот (он чужой), одинокий,
и грустит не по мне попугай золотистый.
Стерегут все дворняги мой омут глубокий,
где сверкают в воде чешуи аметисты…

Никого я не смог обогреть, приголубить,
не подкинула жизнь, да и сам не заметил.
Лишь киты догадались в таинственной глуби,
что роднее меня нет на всём белом свете.

А когда там, в лесу, про меня вспоминают,
то тревожно шумят все в зелёной обиде.
И взлетают, кто помнит, поспешно взлетают,
обречённо кричат: «Может, кто его видел?»

Скоро будет последний рассвет, только чёрный.
Вмиг настигнет закат, но уже без рассвета.
И примчится в карете седой кот учёный,
Станет ясно – закончилась… вся сказка эта.

Неспешно проносятся звёзды,
Луна заглянула в окошко.
На крышах мяукают кошки:
припева мотив несерьёзный.

По лесу заходятся в крике
от ветра свирепого листья.
Достоин художника кисти
пейзажа пример многоликий…

Хоть утро смахнуло небрежно
нелепость полночной бравады —
но мы почему-то так рады,
а день всё такой же, как прежде.

И нам он особенно дорог,
как все перелётные птицы,
как просто пустая страница,
как чары далекой Андорры.

Под слоем лака – золотистым облаком
плывёт страстей забытых суета.
Едва слышна, звучит над смутным обликом
необъяснимо голубая… высота.

На полотне мазком мольба завещана:
Восторг души меня всегда пленял!
Я на коленях пред любимой женщиной
смиренно свою голову склонял.

Из тьмы веков натура с живописцами
взирают на толпящийся народ:
когда же за скучающими лицами
вдруг Искра Божья вспыхнет, снизойдёт.

Тогда, забросив все законы Гегеля,
на улицу в вечерние часы
её проводят из-под кисти Брейгеля
красивые породистые псы…

Над вершинами сосен
облака, как обрывки снов…
ветер просто несносен —
заглушает наброски слов.

Солнца луч на зелёном —
изумруда волшебный свет,
бриллиантовым фоном —
от росы незаметный след.

Здесь – о вечном – и только,
и судьба замедляет бег…
паутинкою тонкой —
незаконченный чей-то век.

Воздух стылый запрятал звуки.
Туман недвижим,
на студень похожий.
Тревожно. Зябко. Дует на руки
случайный прохожий.

Ветер срывает остатки разума
с крыш, деревьев,
собак и кошек.
Всё сереет, глупеет разом —
знакомо, на что-то похоже.

Каждая щель сквозит тревогой.
Сумрак резкий,
бесшумный и быстрый.
Тьма погасила на скользкой дороге
огней пугливые искры.

Небо наметило тихо во мраке
удары судьбы
заблудшему веку.
И это понятно даже собаке,
но только не человеку.

Исчезнет день, как булка к чаю,
как дым никчёмной сигареты.
Уносит всё – не замечаем,
на остановку нет билета…

Ушёл надежды пароходик
на глубину судьбы тревожной…
А мы по вечности проходим —
жаль, оступиться невозможно.

Всего на миг… Хоть на полстолька —
восторг – зубами, с диким хрустом!
И на Луне – мазурку, польку!..
Тогда за жизнь… не будет грустно.

Плывут по небу облака…
а мне бы выжить…
чтоб – звёзд жемчужная река
и месяц рыжий.

А где-то рядом журавли
зовут отважно…
на самый краешек земли,
на самый важный.

Эти ноты и краски
вольный ветер приносит,
заплетает их в косы
на манер африканский.