Джордж Байрон - Дон-Жуан

Что ничего плохого в этом нет,
Она не сомневалась ни мгновенья:
Жуан — дитя! Ему шестнадцать лет!
К чему запреты, тайны, подозренья?
Безгрешен сердца чистого совет.
(Ведь жгли же христиане без стесненья
Друг друга, ибо так, любой считал,
И всякий бы апостол поступал.)

А ежели б Альфонсо вдруг скончался?..
Хотя и в тайниках заветных грез
Подобный случай ей не представлялся:
Он вызвал бы потоки горьких слез!
А если б он возможен оказался…
(Для рифмы добавляю «inter nos» [69] Между нами (лат.). ,
Точнее — «entre nous» [70] Между нами (франц.). , чтоб ясно стало,
Что по-французски Юлия мечтала.)

Но если б это все-таки стряслось
(Лет через семь — и то не будет поздно). —
Жуан бы подучился и подрос
И мог бы жизнь рассматривать серьезно,
И нашей донне долго б не пришлось
Томиться вдовьей долей многослезной:
Их дружбы серафическая [71] 85. Серафическая — ангельская, небесная. связь
Естественно бы в нежность развилась.

А что об этом думал мой Жуан?
Волненьем непонятным пламенея,
Он видел все сквозь розовый туман,
Восторженный, как томная Медея [72] 86. Медея — колхидская царевна, волшебница, героиня греческого мифа. Влюбленный в нее Ясон увез ее на своем корабле «Арго», на котором он совершил странствия в поисках волшебного золотого руна. Когда Ясон покинул Медею, она из мести убила своих детей от брака с ним и улетела на колеснице, запряженной огненными драконами. Медея была воспета рядом античных поэтов, в том числе Овидием.
Овидия, на грани новых стран.
Он ожидал, предчувствием пьянея,
Что очень скоро с ним произойдет
Какой-то коренной переворот.

Задумчивый, тревожный, молчаливый,
В тени дубрав блуждая как во сне,
Своей тоской печальной и счастливой
Томился он в блаженной тишине.
(Живых страстей приют красноречивый —
Уединенье нравится и мне.
Точней — уединенье не монаха,
А нежащегося в гареме шаха.)

«Когда, Любовь, о божество весны,
Сливаешь ты покой и упоенье, —
Ты царствуешь! Тебе покорены
Блаженство и святое вдохновенье!» [73] 88. Первые четыре строчки этой строфы — цитата из поэмы Кэмбела «Гертруды из Уайоминга». Кажется, это начало второй песни, но я цитирую по памяти. ( Кэмбел Томас. — См. прим. к «Посвящению». ) (Прим. Байрона).
Стихи поэта этого сильны,
Но странное он выражает мненье,
«Сливая» «упоенье» и «покой» —
Я помеси не видывал такой!

Мне непонятно это сочетанье:
Поэт хотел заметить, может быть,
Что в мирном, безопасном состоянье
Привыкли мы и кушать и любить…
Об «упоенье» да еще «слиянье»
Я даже не решаюсь говорить —
Но о «покое» — возражаю смело:
«Покой» в минуту страсти портит дело!

Жуан мечтал, блуждая по лугам,
В зеленых рощах солнечного лета,
Он радовался чистым ручейкам,
И птичкам, и листочкам в час рассвета.
Так пищу идиллическим мечтам
Находят все любезные поэты,
Один лишь Вордсворт не умеет их
Пересказать понятно для других.

Он (но не Вордсворт, а Жуан, понятно)
Прислушивался к сердцу своему,
И даже боль была ему приятна
И как бы душу нежила ему.
Он видел мир — прекрасный, необъятный,
Дивился и печалился всему
И скоро вдался (сам того не чуя),
Как Колридж, — в метафизику прямую.

Он думал о себе и о звездах,
О том, кой черт зажег в какой-то день их,
О людях, о великих городах,
О войнах, о больших землетрясениях,
Терялся в фантастических мечтах,
В заоблачных носился похождениях,
Вздыхая о луне, о царстве фей
И о глазах красавицы своей.

Иным присуще с отроческих лет
Такое свойство мыслить и томиться,
Но кто любовью тайною согрет,
Тот может этой страсти научиться.
Жуан привык, как истинный поэт,
В заоблачные сферы уноситься,
И томной жажде встретить идеал
Пыл юной крови очень помогал.

Он любовался листьями, цветами,
В дыханье ветра слышал голоса,
Порою нимфы тайными путями
Его вели в дубравы и леса.
Он, увлеченный неявными мечтами,
Опаздывал на два, на три часа
К обеду — но не сетовал нимало:
Еда его почти не занимала!

Порою он и книги открывал
Великих Гарсиласо и Боскана [74] 95. Гарсиласо де ла Вега (1503–1536) и Боскан Хуан (1500–1544) — испанские поэты. :
Какой-то сладкий ветер навевал
От их страниц мечты на Дон-Жуана,
В его груди волненье вызывал
Их нежный бред, как сила талисмана.
Так вызывают бури колдуны
В наивных сказках милой старины.