Джордж Байрон - Дон-Жуан

Отнюдь не все девицы поголовно
Преследуют добычу, — не всегда!
Иная все приемлет хладнокровно,
Как тополь и спокойна и горда.
Но многие — сирены безусловно:
Раз восемь поболтать — уже беда;
Предчувствуя последствия фатальные,
Заказывайте кольца обручальные!

То маменька письмо напишет вам,
Что дочь ее «в ужасном состоянье»,
То строгий брат, решителен и прям,
Нахмурившись, потребует признанья:
«Какая ваша цель?!» — и скажет вам,
Что «сердце девы — ваше достоянье».
И вы, себя жалея и ее,
Решенье принимаете свое.

Таким путем, я знаю, совершается
Немало браков самых знатных лиц.
Но есть юнцы, которые решаются
Оспаривать претензии девиц;
Они усатых братьев не пугаются
И, не боясь ни теток, ни сестриц,
Живут, конечно, очень одиноко,
Но, я слыхал, довольны волей рока.

Еще одна опасность по ночам
Непосвященным часто угрожает;
Я осуждать не стану милых дам —
Таинственная прелесть окружает
Их каждый шаг; порой не знаешь сам,
Как грацию с пороком совмещают
Амфибии, в которых, говорят,
Соседствуют невинность и разврат.

Кокетка долго нам не говорит
Ни «да», ни «нет» — и все мы ждем уныло,
Когда же бриз попутный оживит
Больных сердец печальное ветрило!
Немало нежных бед она творит,
Немало сводит Вертеров в могилу,
И все-таки, увы, считает свет,
Что это «флирт» и тут порока нет.

Я становлюсь болтлив, о боги, боги! [553] 64. Я становлюсь болтлив, о боги, боги! — неточная цитата из Шекспира («Венецианский купец», акт I, сц. 1).
Но вот бывает случай, господа,
Когда, сойдя с положенной дороги,
Жена разлюбит мужа навсегда.
В чужих краях законы к ним не строги,
Но в нашей старой Англии — беда!
Ее, в порыве праведного гнева,
Клеймят сильнее, чем праматерь Еву.

Какая масса сплетен и газет
В стране, где все привыкли возмущаться,
Где даже дружба самых юных лет
Должна предосудительной считаться,
Где трудно от бесчисленных клевет
Чувствительному сердцу защищаться,
Где речи обвинителей не раз
Вульгарным шумом развлекают нас.

Но только новички и попадаются,
А грешницы высокого полета
Прелестным лицемерием спасаются
От этого сурового учета:
В изысканных кругах они вращаются,
Являются на танцы, на охоту;
Они милы, пленительны, нежны
И тактом и умом одарены.

Жуан и новичком не мог считаться,
И от интриг порядочно устал;
И страстью он пресытился, признаться,
И многое на свете испытал.
Он мог теперь любви не поддаваться
В стране блестящих плеч и белых скал,
Чулков и глазок синих, разговоров,
Налогов, сплетен и двойных запоров.

Не так способны страсти бушевать
На родине Жуана романтичной;
Там привыкают жизнью рисковать,
И атмосфера Англии практичной
Ему казалась — нечего скрывать! —
Коммерческой и очень педантичной.
А наши дамы — бог его прости! —
Сперва ему не нравились почти.

Я говорю сперва , но постепенно
И понемногу ясно понял он,
Что наши леди лучше, несомненно,
Блистательных восточных примадонн.
Не потерял он голову мгновенно
И не был увлечен и ослеплен,
Ведь (все мужчины это замечают!)
Нас новизна лишь издали прельщает.

И я имел заветную мечту
Увидеть страны Нигера и Нила
И небывалый город Тимбукту,
Который география забыла;
За эту заповедную черту
Европа проникает через силу,
Но несомненно, будь я в Тимбукту,
Я черную бы славил красоту!

Я присягать не стану, без сомненья,
Что черное на белое похоже,
Но белое с известной точки зренья
Нам черное напоминает все же.
Слепые мне высказывали мненье,
Что день и ночь для них одно и то же,
И в темноте мерещится одно
Сомнительное тусклое пятно.

Мы с музой в лабиринте заблудились
Туманной метафизики: сродни
Она лекарствам, коими стремились
Врачи лечить чахотку искони.
Займемся ж просто физикой: пустились
Мы обсуждать красавиц, хоть они
Полярное напоминают лето:
Немало льда, и очень много света!

Я мог бы их с русалками сравнить:
Красавицы лицом, но рыбы телом;
Мешает добродетель им грешить,
Но согрешить бы каждая хотела.
Как русские, чтоб жар поохладить,
В снег прыгают из душной бани смело,
Так наши леди, согрешив чуть-чуть,
Спешат в сугроб раскаянья нырнуть.
[554] 73. Известно, что русские выбегают из горячей бани и погружаются в Неву — приятная практическая антитеза, которая, кажется, не причиняет им никакого вреда. (Прим. Байрона).