Дмитрий Кимельфельд - В те времена

Зашли мы с ним вначале
В отель «Эксцельсиор»
И в трюмы закачали
Мадеру и ликер,
Запили смесь шампанским
На питерский манер —
Тут разум наш гражданский
Буквально помутнел…
Мы закусили дряхло
Биточком паровым —
И в воздухе запахло
Скандалом мировым.
Матфей направил зенки
В оркестр и простонал:
«Сыграйте летку-енку
И «Интернационал»!
Потом, держа десятку
Как флаг над головой,
Пошел плясать вприсядку
С испанскою вдовой…
Держа за поясницу
Дочь мэра поплотней,
Он обещал жениться
Немедленно на ней.
На чистой позолоте,
Как истинный гусар, —
«Здесь были Шура с Мотей» —
Мочою написал.
…Мы перекочевали
В портовый кабачок.
Там две каких-то крали
Нас взяли на крючок.
Но Мотя им красиво
Сказал, мол, тыры-пыр —
Мы, если тратим силы —
То на борьбу за мир!
Для небольшой разрядки
Мы выпили на бис, —
И тут же нам мулатки
Устроили стриптиз.
Естественно, в борделе
Безмолвствовал народ,
Пока они вертели
Под блюз запретный плод.
А Мотя, приняв стопку,
Вскричал как Бармалей:
«У наших те же попки,
Но чуточку светлей!»
И затянул сурово,
Прищуря левый глаз:
«Уеду в Комарово
И буду водолаз!
Для ОСОАВИАХИМА
Платил я взносы, но
Сегодня как Нахимов,
Я должен лечь на дно!»
Тут подскочили трое
Из местных забияк —
Их красною икрою
Мы терли, как макак…
Матфей кричал: «Попались!
Сейчас возьму разгон —
И всех вас на анализ
Отправлю в Пентагон!»
…Конечно, нас ушили,
Шпырнули нам укол,
И в мэрии решили
Составить протокол.
Очнувшись в каталажке,
Матфей воскликнул; «Мать!..
Пора нам без поблажки
Восстанье подымать!
Единственная мера
Нам может здесь помочь:
В плен забираем мэра
И засохшую его дочь.
А ты по-партизански
Дай в Петербург толчок —
Пусть на вокзал Финляндский
Пришлют броневичок…»
…В дальнейшем помню смутно
Шум, драки, пьяный звон…
Но к мэрии под утро
Пришел весь Лиссабон!
И Мотя-предводитель
С балкона, как Ильич,
Взяв громкоговоритель,
Им двинул свежий спич:
«Все в нашем мире гадском
Прогнило сквозь крутом!
Народ же португальский
Не числю я врагом!
Зачем, — в пылу экстаза
Кричал поверх их рыл, —
Веспуччи ваш, зараза,
Америку открыл?!
Да если б простудился
Америго-паразит —
Так Рейган не родился б
И СОИ не грозил!
Пусть будет труд в почете, —
Кончайте ваш стриптиз, —
Ведь всех в конечном счете
Прижмет капитализм!
Чтоб это стало явью —
Организуйте бунт!
Да здравствует Рейкьявик!
Я кончил. Зайт гезунд!»
…Цвел Мотя, как цветочек,
И я стоял, хорош…
Ах, что был за денечек!
Ах, что был за дебош!

Тут с Матфеем мы прервались,
Всласть портвейном подковались.
Взяв за Ватерлоо реванш,
Понеслись через Ла-Манш.
Вот Париж — мечта поэта,
Город грёз и тет-а-тетов.
Ну и жизнь, скажу я вам!
Где ни плюнь — шерше ля фам!
Как они шуршат азартно
От Сорбонны до Монмартра!
Что ты там ни говоришь —
А Париж — всегда Париж!
Но скажу я вам, ребятки,
И у них есть беспорядки:
Потому-то в их норе
Льнёт к мужчинам Жан Маре
Тут Матфей икнул сурово,
Попросил законно слова:
— Да, — сказал он, — этот Жан
Лег пятном на парижан.
Но у дам прошу прощенья:
В чем причина извращенья?
А причина, брат, одна —
Там свободы до хрена!
Но не той, родной и близкой
Нашей — праведной марксистской,
А другой, что вывел в рейд
Лжеученый Зигмунд Фрейд.
Буржуазный паралитик-
Псевдопсихоаналитик
Свою совесть от и до
Променял на либидо!
Он твердил, что лишь в подкорке
Жизни главные подпорки,
Что инстинкт наш половой
Управляет головой…
В общем, все идеи слабы,
Если год не видишь бабы.
Запад, надорвав пупочки,
Учит Фрейдовы азы:
Все шизы — на сексопочве,
От простоя все шизы.
Вот Маре и в ус не дует,
А по Фрейду — либидует,
И похерив Интерпол,
Обижает слабый пол.
Я бы все их сучье семя —
Дю Фюннеса, Бельмонодо
Перевез в Нечерноземье
Вместе с ихним либидо, —
Чтоб пощупал этот псих
Грудь ивановских ткачих!
Если б этот Фрейд-развратник
Снял хоть раз с ткачихи ватник
И дошел до нужных дел, —
Он бы враз озигмундел!
Не понять ему, профану,
Что такое вал по плану.
На ивановских харчах
Весь инстинкт его б зачах.
Ну, а мы от вермишели
Не загнулись, не замшели!
И пока фуфло едим —
Наш народ непобедим!