Борис Гребенщиков - Песни (сборник)

Глубоко в джунглях,
Когда я вернусь, когда я кончу дела;
Глубоко в джунглях,
Где каждый знает, что сажа бела;
Глубоко в джунглях
Пьют так как пьют,
Потому что все равно ничего не понять;
Достаточно бросить здесь спичку,
И огня будет никогда не унять
В джунглях.

Иван и Данило; вот идут Иван и Данило.
Мне скажут: «Как это мило», – я скажу: «Иван и Данило».
Иван и Данило; вот идут Иван и Данило.
Мне скажут: «Как это было?», – я скажу: «Иван и Данило».

Мой лирический герой сидит в Михайловском саду,
Он курит папиросы у всех на виду,
Из кустов появляются Иван и Данило,
Он глядит на них глазами;
Он считал их персонажами собственных книг,
Он думает, не стал ли он жертвой интриг,
Он думает, не пил ли он чего-нибудь такого,
Дык, не пил, елы-палы, нет;

Вот идут Иван и Данило, вот идут Иван и Данило.
Мне скажут: «Как это мило»; я скажу: «Иван и Данило».
За ними белая кобыла,
Вои идут Иван и Данило.

На заборе сидит заяц в алюминиевых клешах,
Он сам себе начальник и сам падишах,
Он поставил им мат, и он поставил им шах,
Он глядит на них глазами;
В исполкоме мне скажут: «Это чушь и это бред!»
Но я видел исполкомы, которых здесь нет,
Который сам себе сельпо и сам центральный комитет,
И он глядит на них глазами;

Туда идут Иван и Данило; туда идут Иван и Данило.
Меняя шило на мыло, вот идут Иван и Данило.
Иван и Данило; вот идут Иван и Данило.
За ними белая кобыла,
Вот идут Иван и Данило

Вот идет Тиглат Палисар, вот идет Тиглат Палисар,
Раньше был начальник, а теперь стал цар; вот идет Тиглат Палисар.
За ним идет Орфей Пифагор, за ним идет Орфей Пифагор;
Безо всякой визы из-за леса из-за гор,
Вот идет Орфей Пифагор.
Вслед идет Сирень да не та, вот идет Сирень да не та.
Эй, лихие люди, отворяйте ворота,
Вот идет Сирень да не та.

А вслед идут Иван и Данило; вслед идут Иван и Данило.
За ними белая кобыла; вот идут Иван и Данило…

Я связан с ней цепью,
Цепью неизвестной длины.
Мы спим в одной постели
По разные стороны стены.
И все замечательно ясно,
Но что в том небесам?
И каждый умрет той смертью,
Которую придумает сам.

У нее свои демоны,
И свои соловьи за спиной,
И каждый из них был причиной,
По которой она не со мной.
Но под медленным взглядом икон
В сердце, сыром от дождя,
Я понял, что я невиновен,
А значит, что я не судья.

Так сделай мне ангела,
И я покажу тебе твердь.
Покажи мне счастливых людей,
И я покажу тебе смерть.
Поведай мне чудо
Побега из этой тюрьмы,
И я скажу, что того, что есть у нас,
Хватило бы для больших, чем мы.

Я связан с ней цепью,
Цепью неизвестной длины,
Я связан с ней церковью,
Церковью любви и войны.
А небо становится ближе,
Так близко, что больно глазам;
Но каждый умрет только той смертью,
Которую придумает себе сам.

Она не станет читать твой диплом,
И ты не примешь ее всерьез.
Она не станет читать твой диплом,
И ты не примешь ее всерьез;
Но она возьмет тебя на поводок,
Возьмет тебя на поводок,
И ты пойдешь за нею, как пес.

Она расскажет тебе твои сны,
И этим лишит тебя сна;
Расскажет тебе твои сны,
И этим лишит тебя сна.
И она откроет своим ключом
Клетки всех твоих спрятанных птиц,
Но не скажет имена.

Ты знаешь много новых стихов,
Где есть понятия «добро» и «зло»;
А также много старых стихов,
Где есть понятия «добро» и «зло».
Но ты не бывал там, откуда она,
Ты не бывал там, откуда она –
Что ж, считай, тебе повезло…
Она коснется рукой воды,
И ты скажешь, что это вино.

Она коснется рукой воды,
И ты скажешь, что это вино.
И ты будешь смотреть вслед ее парусам,
Будешь смотреть вслед ее парусам,
Ты будешь дуть вслед ее парусам,
Когда ты пойдешь на дно,
Когда ты пойдешь, наконец, на дно…