Сайге - Горная хижина

Аристократический род Фудзивара, долгое время правивший Японией, теряет политическое влияние. Еще в XI веке главари этого рода были на вершине славы и могущества. В XII — им осталось оплакивать былое.

На арену вышли два воинственных феодальных рода, Тайра и Минамото, и схватились между собой в яростной борьбе на взаимное уничтожение. Эпизоды этой междоусобицы живут в народном эпосе, на подмостках театров Но и Кабуки, в романах, а в наши дни — во многих кинофильмах.

Сайге (1118–1190) родился в один год с будущим диктатором Японии Киемори из рода Тайра. Сайге, или Сайге-хоси (хоси — монашеское звание) прозвище поэта, означает оно "К западу идущий". На

западе, согласно учению некоторых буддийских сект, помещается рай будды Амида (санскр.: Амитабха) *. Огонь закатного солнца казался отблеском этого рая.

Подлинное имя поэта — Норикие. Он принадлежал к знатному воинскому роду Сато, который числил своим предком одного из представителей северной ветви Фудзивара. Мать Сайге происходила из рода Минамото.

Семья поэта сохранила наследственные связи с военными феодалами и в то же время была тесно спаяна со старой придворной служилой аристократией. Такое межеумочное положение было очень характерно для того переходного времени.

Биография Сайге окружена дымкой легенд, лучше всего он сам рассказал о себе в своей поэзии. Он рос в Хэйане (Киото), когда будущая трагедия этой столицы только еще подспудно назревала. Хэйан для него навсегда "старое селенье", любимый, родной город.

Сайге с малых лет учили владеть оружием. Он был, как рассказывают, силен и ловок, отличался в игре с ножным мячом, метко стрелял в цель. В то же время изучение китайской классики (истории, философии, поэзии) было обязательным для каждого знатного юноши. Каждый умел сложить при случае пятистишие-танка, это входило в светский обиход и, в общем, не слишком затрудняло: существовал набор стереотипов. На низшем уровне танка превратилась в аксессуар придворного быта, но она продолжала жить как высокая поэзия.

Сайге рано осознал свое поэтическое призвание как единственно для него возможное. Для творчества нужна духовная свобода, но разорвать феодальные узы вассальной службы не так-то легко. Система феодализма с самого рождения намертво закрепляла человека на уготованном для него месте.

В юности Сайге принадлежал к "воинам северной стороны", то есть к гвардии, охранявшей императорский дворец, — должность не столько боевая, сколько церемониально-декоративная. Служил он экс-императору Тоба (годы жизни: 1103–1156), человеку нелегкой судьбы.

Феодальные властители Японии предпочитали видеть на троне детей, которые были в их руках послушными марионетками. В возрасте двадцати лет император Тоба был вынужден отречься от престола и принять монашеский чин. Впрочем, иноческому искусу он не предавался и продолжал вести светский образ жизни.

Любовь к японской поэзии (танка) традиционно культивировалась при императорском дворе. Устраивались поэтические состязания. Каждый император хотел, чтобы в его время появилась особо замечательная антология и, увековечив его имя, способствовала блеску царствования. Некоторые императоры сами были выдающимися поэтами. Просвещенный государь старался привлечь к своему двору талантливых поэтов, тем самым неизбежно превращая их в царедворцев. Вот почему многие поэты стремились творить в отдалении от двора.

Танка — буквально "короткая песня". Как песня, зародилась она в недрах народного мелоса, но когда — на этот вопрос нелегко ответить. Трудно даже назвать столетие. В первых дошедших до нас записях, датированных VIII веком, уже можно выделить очень древние и старинные песни, где слышится звучание хора. Вначале танка — общее достояние народа. Даже когда поэт говорил о своем, он говорил для всех. Единственное и неповторимое шло из общего источника и к нему возвращалось.

Поэтому так богата и многоцветна первая поэтическая антология "Манъесю" ("Собрание мириад листьев", VIII в.). В ней собраны не только танка, но и "длинные песни", не ограниченные размером.

Глубина чувства, искренность и простота роднят Сайге с поэтами "Манъесю".

Выделение литературной танка из песенной стихии совершалось очень медленно. Ее до сих пор читают напевно, следуя определенной мелодии. С танка тесно связан момент импровизации, поэтического наития, она словно сама рождалась на гребне эмоции.

Танка — долгожитель в мире поэзии, по сравнению с ней европейский сонет совсем молод. Ее структура выверена веками: в танка сказано немного, но как раз столько, сколько нужно.