Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Убегая за моря,
Уходя за скалы,
Золотые якоря
Солнце опускало.

За звеном ведя звено,
Яркая, литая,
Опускалась цепь на дно,
Тоже золотая.

И горели дотемна
Золотые косы
Там, где хлынула волна
На седые плесы,

Где стояли, как божки,
Охраняя рыбу,
Золотые старики —
Камни-неулыбы!..

Довольно снам весенним
сниться!
Среди забот и многих дел
Я залетел к тебе, как птица,
И, словно птица, отзвенел.

А ты ждала меня, Отрада?
Я — твой навеки, кровный твой,
Так дай мне губ твоих прохладу
И напои водой живой —

Седою, где прошли буруны,
И синей, где лишь тишина,
И тронь рукою легкой струны,
И вспомни наши имена.

Они всегда твои по праву,
Из той бесчисленной родни,
И ты их всех бессмертной
славой
Соедини, объедини!

А мне дари слова-алмазы
Из глубины твоих веков,
Из всех твоих бессчетных сказов,
Из драгоценных родников!

Мы шли из Гдыни. Волны
с перезвоном
Наш теплоход и резал, и месил.
Морской буксир, по имени «Кобона»,
Навстречу шел и хрипло пробасил.
«Что за Кобона?» — спрашивает
немец.
На это я отвечу, как могу.
…Вот вспыхнуло огнем багровым Время
В моей Кобоне, на моем лугу.

В моей рыбацкой, рядовой деревне,
Где я услышал первый русский стих,
Где Русь была, как говорится, древле
И где могилы праотцев моих!

Когда мой Ленинград узнал блокаду,
Моя Кобона думала о нем,
Она, чтоб билось сердце Ленинграда,
Не раз, не два стояла под огнем.

Такое время трудно позабыть ей,
Была готова трижды умирать,
Она была то проводом, то нитью,
Такими, что не сжечь, не оборвать!

«Что за Кобона?» — спрашивает немец.
На это я отвечу, как могу.
Огнем багровым вспыхивало Время,
Я перед этим Временем не лгу!

У меня на душе — будто друга обидел,
Будто втайне, ему не сказав, разлюбил.
Сколько я потерял, долго моря не видя,
Рокот моря, не слыша, почти позабыл.

Как давно я не видел, когда оно гнется,
Выгибает могучую спину, что кит,
И на ней пляшет ветер и солнце смеется,
А довольное море лишь пеной кипит.

И качает, как в зыбке, под парусом
лодку,
Что-то шепчет реке, заглянув ей в лицо,
А она обручилась с таким самохоткой
И надела его именное кольцо.

А когда оно в гневе стяг вздымает
атласный,
Вырывает, ярясь, камни, глину, песок,
Добела накаленные молнии гаснут,
А оно только волны сдувает с усов

И сливается с небом, и черные кони
Мчатся с молнией в гривах, грызя удила,
Только стон раздается от дальней
погони…
Черно-синее море, а шапка бела!

Есть в России ломкая вода,
Словно кто-то бросил в речку льда,
Словно бы осталась в ней шуга,
Сохранили зиму берега!

Но посмотришь — белой пеной бьет,
А на взгорке пень — и тот цветет.
Под цветной тесьмой, цветной каймой
Бьется тот родник, дружище мой!

Возле речки в тумане
Чуть звенят тополя…
Может, ими и манит
Человека земля?

Иль березкой кудрявой,
Не скупой на слова?
Или явором?
Явор
Всем лесам голова!

Иль плясуньей-калинкой,
Что сережкой трясет?
Или первой травинкой,
Пробивающей лед?

…Что ж, земля привлекает
Или этим, иль тем?
В суть вопроса вникая,
Я так думаю —
всем!

И рябины кистями,
И лужком заливным,
И грибными дождями,
И дождем не грибным!

Первой звонкой капелью
И росой на устах,
Соловьиною трелью
В соловьиных кустах;

И родными местами,
Где ты жил, где ты был,
И цветами, цветами,
Чуть о них не забыл!

Пенной яблоней вешней —
Нет на свете милей,
И черемухой здешней,
Северянкой моей!

Манят волею реки
И раздольем поля…
Не обманет вовеки
Человека земля!

Утром рано, на заре,
Нечего гадать!
Что я вижу на дворе?
Вижу — благодать!

Вижу, выйдя за порог, —
В зареве леса,
Вижу — огненный восток
Поднял паруса!