Array Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

Я одинок — таков мой горький рок;
Я одинок — дочитана страница;
Я одинок — печален сей зарок,
Я одинок — ничем не исцелиться,
Я одинок — о где моя гробница?
Я одинок — я дочитал главу.
Я одинок — я сплю, но мне не спится.
Я одинок — я попусту живу.

Я одинок: как долго медлит жница!
Я одинок во сне и наяву:
Я одинок: а жизнь все длится, длится.
Я одинок — я попусту живу.

О сколь же ты безжалостна, невзгода
Тоскливых дней и тягостных ночей!
Беда пришла ко мне в начале года,
Утратил я звезду моих очей.
Но смею ли о ней помыслить ныне?
Смерть предъявила на нее права,
И дольний мир подобен стал пустыне:
Бог взял ее — вот лучшие слова.

Но коль из горькой доли нет исхода,
То можно ль не вести о ней речей,
Пристойно мне, с восхода до восхода,
Молить среди каждений и свечей:
Прими, Господь, ее в Своей твердыне,
Ей позабыть притом позволь сперва
Все, ставшееся с ней в земном притине.
Бог взял ее — вот лучшие слова.

Ей не нужны ни мадригал, ни ода,
Не стоит звать подруг или врачей.
Печалование такого рода
Путь жизни да не омрачит ничей!
Нет в мире большей для меня святыни:
То счастье, что забрезжило едва,
Истаяло, и нет его в помине.
Бог взял ее — вот лучшие слова.

Нет утешенья горестной судьбине,
Тем паче — обретенной на чужбине.
Боль от потери ныне такова,
Что мига смерти жду, как благостыни.
Бог взял ее — вот лучшие слова.

Когда-то были у меня друзья,
Любовь была во всем моя подмога;
Божка любви азартно славил я,
В прологе — не провидел эпилога.
Однако к горестям вела дорога,
И ныне скорбь меня взяла в тиски,
Ушел покой из моего чертога:
Разбито все, — кто склеит черепки?

Мне грезы не даруют забытья,
Не радуют меня красоты слога;
Прекрасна жизнь — однако не моя;
Исчез огонь — осталась боль ожога.
Печально подведение итога:
Я жил, лелея радости ростки;
Но сколь же ныне я наказан строго!
Разбито все, — кто склеит черепки?

Ужель не даст мне вечный судия
Для новой благодарности предлога?
Сколь тягостна сия епитимья:
Все, что провижу — горько и убого;
Во всем — один обман, одна тревога, —
Пусть возносить мольбы — не по-мужски,
Но я молюсь у смертного порога;
Разбито все, — кто склеит черепки?

Любовь, даруй мне счастья хоть немного,
Да будут дни печалей далеки!
Я справедливости прошу у Бога:
Разбито все, — кто склеит черепки?

О венценосный кифаред,
Которым Царь Царей воспет
И светлый лик Господен,
Чей музыкальный тон растет
Из низких, глубочайших нот —
И в них столь превосходен;

Хвалитель моря и земли,
Чтоб херувимы весть несли
Все радостней, все шире;
С горы Сион блюдешь года:
Чтоб длились дни до Дня Суда
При пляске и псалтири.

Слуга Небесному Царю,
На чье служенье алтарю
Простерта длань Господня,
Когда ты петь меня призвал,
Тогда прими венок похвал,
Сплетаемый сегодня.

Ты горд, и тверд, и яснолик,
Незыблем, благостен, велик,
Ты доблесть, ты отрада!
Ты источаешь благодать,
И, коль награды можно ждать,
Ты — лучшая награда!

Когда из рога Самуил
Тебя елеем освятил,
Господню волю выдав —
Рукоплескала Божья рать:
Нельзя бы лучшего избрать,
Чем младший внук Овидов.

Ты, храбрость чья столь дорога,
Кто богомерзкого врага
Поверг в пылу сраженья,
Ты, мудрость воинская чья
Для боя выбрать из ручья
Измыслила — каменья!

О, ты величествен и прям,
Ты заложил великий храм
(В душе ангелоравный)
Чтоб Господу хвалу вознесть,
Чтоб восхвалить благую весть,
Восплакать о бесславной.

Ты — благость: равных не найду
В твоем, в Иудином роду:
Ты, сострадать умея
Саула сон оберегал
В пещере средь ен-гаддских скал;
Ты отпустил Семея.

Ты — доброта, коль доброту
Искать в молитве и в посту,
В спокойствии и в мире,
Легко менять копье на меч
И восхищение извлечь
Из танца и псалтири.

Ты — гордость выспренняя, чей
Столь юн и ясен блеск речей,
Всевышнего хвалящих,
Восторга горнего экстаз,
Блистание и слов, и фраз,
И ликований вящих.