Array Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

Из-под Зеббуджа. Нынче — городской.
Хотя и духовидец, но эмпирик.
В стихе мальтийском — словно в мастерской.
Поэт — бесспорно! И трибун, и лирик.

Высок и худ. Достаточно мирской.
Одет — в сутану: значит, все же клирик.
Любитель славы. Да еще какой.
Однако не клюет на панегирик.

Экс-библиограф. Сложная судьба.
Сейчас — уже на пенсии. При этом
И не ослеп, и не нажил горба.

В литературе — держит старшинство.
Наставник — молодым. Отец — поэтам.
Пускай растут! Куда им до него.

Природа задохнулась от жары
Невыносимой. Что поделать — лето.
В стихиях тишь, спокойствуют миры.
Земля обожжена и перегрета.

Вот — перечное дерево; с коры
Спадают шершни: ясно, песня спета.
Вот — мрачный жук, ползущий из норы
Через дорогу. Скверная примета.

Все в мареве. Оцепенел залив.
Белеет парус и чернеет рея,
Плывет кораблик — но и он сонлив.

Покой — в природе. В сердце — непокой:
Оно болит и, от жары дурея,
Терзается любовью и тоской.

Конь Времени: на свете нет веревки,
Которая стреножить бы могла
Его: и, закусивши удила,
Он исступленно мчит без остановки.

Он — изначальный враг вольтижировки,
Он — ненавистник всякого седла,
Ему любая ноша тяжела,
Лишь безнадежно звякают подковки.

Конь Времени! Куда бежать коню,
Ему, чье тело гибче гуттаперчи?
Он мчит в закат, швыряя пену с губ, —

Я совершенно зря его маню:
Неистово сверкнула грива, круп —
Конь промелькнул и канул в черном смерче.

О, книги жизни первая страница,
Прочитанная мною так давно,
О, время детства! Кажется, оно
Еще и до сих пор могло бы длиться.

В нем сердце знай поет, поет как птица,
Житейской прозой не умудрено, —
Ему ни грана злобы не дано —
Затем оно и не умеет злиться.

Гляжу в былое, как с вершины вниз:
Встречаю на тропе в свое село
Ребят-соседей в Муншаре, в Аль-Кбире, —

Там известь жег я, там сажал маис…
Увы, все слишком зыбко в нашем мире,
И что прошло — то навсегда прошло.

Когда валы твои ревут, как звери,
О скалы распыляясь без следа, —
Я слышу грозный клич былых империй:
Их поглотили время и вода.

Зерцало неба, ты разверзло двери
Возмездию — и долгие года
То услужало ты любви и вере,
То бездну опускало города.

И Цезаря, и Александра — шири
Твои влекли от отчих берегов;
Ты помнишь день, когда при Абукире

Разгромлен был воитель знаменитый
Ты, море, приводило к нам врагов,
Но ты же и служило нам защитой.

Как долго ты была настороже,
Пока тянулась старина седая, —
Ты грезила мечтой о мятеже,
Над сыновьями павшими рыдая.

Тебя освободил король Роже [20] Роже I (Рожер) освободил Мальту в 1091 году от арабского господства и присоединил ее к Сицилии. ,
Но ты жила, по-прежнему страдая,
Вновь грянул бой — на этот раз уже
Наполеона к бегству принуждая.

Спи, крепость, и в уме перебирай
Чреду веков: как был отпор неистов
Мальтийцев, защищавших отчий край!..

Здесь, где приют герои обрели,
Теперь покой: одни шаги туристов
Тревожат прах моей родной земли.

Я нынче не пойду
Туда, где летом, зноем опаленным,
По вечерам в саду
Душой вверялся деревам зеленым.

Погода такова,
Что входят в мир осенние расцветки,
В слезах летит листва,
И наготой отсвечивают ветки.

Зеленый цвет исчез,
Деревья ждут, без жизни, без надежды,
И молят у небес
Вернуть ветвям исконные одежды.

Но нагота дерев
Душе моей едва ли не дороже:
На тех, кто, умерев —
Остался юн, теперь они похожи.

Грядущую межу
Преодолеет год. Без опасений
Тогда в саду брожу
Наедине с листвой, уже весенней.