Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

Одни лишь вздохи их, к нам с ветром долетая,

Весной дышать нам не дают…

Уж зелень на холмах, уж почки на березах;

Но день нахмурился и — моросит снежок.

Не так ли мы вчера тонули в теплых грезах…

А нынче веет холодок.

<1871>

Когда я был в неволе,

Я помню, голос мой

Пел о любви, о славе,

О воле золотой,

И узники вздыхали

В оковах за стеной.

Когда пришла свобода,

И я на тот же лад

Пою, — меня за это

Клевещут и язвят:

"Тюремные все песни

Поешь ты, — говорят. -

Когда ты был в неволе,

Ты за своей стеной

Мог петь о лучшей доле,

О воле золотой, -

И узники вздыхали,

Внимая песне той!..

Теперь ты, брат, на воле,

Другие песни пой, -

Пой о цепях, о злобе,

О дикости людской,

Чтоб мы не задремали,

Внимая песне той"

<1870>

Я помню, был я с ним знаком

В те дни, когда, больной, он говорил с трудом,

Когда, гражданству нас уча,

Он словно вспыхивал и таял как свеча,

Когда любить его могли

Мы все, лишенные даров и благ земли…

Перед дверями гроба он

Был бодр, невозмутим — был тем, чем сотворен;

С своим поникнувшим челом

Над рифмой — он глядел бойцом, а не рабом,

И верил я ему тогда,

Как вещему певцу страданий и труда.

Теперь пускай кричит молва,

Что это были все слова — слова — слова, -

Что он лишь тешился порой

Литературною игрою козырной,

Что с юных лет его грызет

То зависть жгучая, то ледяной расчет.

Пред запоздалою молвой,

Как вы, я не склонюсь послушной головой;

Ей нипочем сказать уму:

За то, что ты светил, иди скорей во тьму…

Молва и слава — два врага;

Молва мне не судья, и я ей не слуга.

<1870>

Я, двух корабликов хозяин с юных дней,

Стал снаряжать их в путь: один кораблик мой

Ушел в прошедшее, на поиски людей,

Прославленных молвой,

Другой — заветные мечты мои помчал

В загадочную даль — в туман грядущих дней,

Туда, где братства и свободы идеал,

Но — нет еще людей.

И вот, назад пришли кораблики мои:

Один из них принес мне бледный рой теней.

Борьбу их, казни, стон, мучения любви

Да тяжкий груз идей.

Другой кораблик мой рой призраков принес,

Мечтою созданных, невидимых людей,

С довольством без рабов, с утратами без слез,

С любовью без цепей.

И вот, одни из них, как тени прошлых лет,

Мне голосят: увы! для всех один закон, -

К чему стремиться?! знай — без горя жизни нет;

Надежда — глупый сон.

Другие мне в ответ таинственно звучат-

У нас иная жизнь! У нас иной закон…

Не верь отжившим, пусть плывут они назад

Былое — глупый сон!

1870

Откуда же взойдет та новая заря

Свободы истинной — любви и пониманья?

Из-за ограды ли того монастыря,

Где Нестор набожно писал свои сказанья?

Из-за кремля ли, смявшего татар

И посрамившего сарматские знамена,

Из-за того кремля, которого пожар

Обжег венцы Наполеона?

Из-за Невы ль, увенчанной Петром,

Тем императором, который не жезлом

Ивана Грозного владел, а топором:

На запад просеки рубил и строил флоты,

К труду с престола шел, к престолу от труда

И не чуждался никогда

Ни ученической, ни черновой работы? -

Оттуда ли, где хитрый иезуит,

Престола папского орудие и щит.

Во имя нетерпимости и братства,

Кичась, расшатывал основы государства?

Оттуда ли, где Гус, за чашу крест подняв,

Учил на площадях когда-то славной Праги,

Где Жижка страшно мстил за поруганье прав,

Мечом тушил костры и, цепи оборвав,

Внушал страдальцам дух отваги?

Или от Запада, где партии шумят,

Где борются с трибун народные витии,

Где от искусства к нам несется аромат,

Где от наук целебно-жгучий яд,

Того гляди, коснется язв России?..

. . . . .

Мне, как поэту, дела нет,

Откуда будет свет, лишь был бы это свет -

Лишь был бы он, как солнце для природы,

Животворящ для духа и свободы,

И разлагал бы все, в чем духа больше нет…

<1870>

Блажен озлобленный поэт,

Будь он хоть нравственный калека,

Ему венцы, ему привет

Детей озлобленного века.

Он как титан колеблет тьму,

Ища то выхода, то света,

Не людям верит он — уму,

И от богов не ждет ответа.

Своим пророческим стихом

Тревожа сон мужей солидных,

Он сам страдает под ярмом

Противоречий очевидных.

Всем пылом сердца своего