Максимилиан Волошин - Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931

И с каждым мгновеньем, как ты отдалялась,
Всё медленней делались взмахи крыла…
Знакомою дымкой душа застилалась,
Знакомая сказка по векам плыла…
И снова я видел опущенный локон,
Мучительно тонкие пальцы руки;
И чье-то окно среди тысячи окон,
И пламенем тихим горят васильки…
…Я видел лицо твое близким и бледным
На пурпурно-черном шуршащем ковре…
Стволы-привиденья, и с гулом победным
Великий и Вещий сходил по горе…
И не было мыслей, ни слов, ни желаний,
И не было граней меж «я» и «не я»,
И рос нераздельный, вне снов и сознаний,
Единый и цельный покой бытия…

Лежать в тюрьме лицом в пыли
Кровавой тушей, теплой, сильной…
Не казнь страшна… не возглас «пли!»
Не ощущенье петли мыльной.

Нельзя отшедших в злую тень
Ни потревожить, ни обидеть.
Но быть казнимым каждый день!
И снова жить… и снова видеть…

Переживя свою судьбу,
Опять идти к крестам забытым,
Лежать в осмоленном гробу
С недоказненным, с недобитым.

И каждый день и каждый час
Кипеть в бреду чужих мучений…
Так дайте ж смерть! Избавьте нас
От муки вечных возрождений!

Набат гудит… Иду! Иду!
Сейчас, теперь – во сне, в бреду.
Как гулко бьется сердце башни,
Опалено, потрясено…
А сквозь зубчатое окно
Синеет даль, желтеют пашни…
Перебивая, торопясь,
Как змеи черные виясь,
И завиваясь в складки знамени,
Удар за ударом
Гудящим пожаром,
Клубами ревущего пламени,
Гудя, вырастая,
К земле припадая,
Неся миллионы бичей
Спокойствию будней,
Летит над затишьем янтарных полудней
Торжественно мирных полей.

Удар за ударом бичует и хлещет,
И жжет мою душу и мечется в ней.
И башня собора гудит и трепещет
До самых гранитных корней.
И сердце, сожженное жгучим приливом,
Сжимая руками, слепой, как в бреду –
За огненным кличем, за Божьим призывом
      Иду!

Я здесь расту один, как пыльная агава,
На голых берегах, среди сожженных гор.
Здесь моря вещего глаголящий простор
И одиночества змеиная отрава.

А там, на севере, крылами плещет слава,
Восходит древний бог на жертвенный костер,
Там в дар ему несут кошницы легких Ор…
Там льды Валерия, там солнца Вячеслава,

Там брызнул Константин певучих саламандр,
Там снежный хмель взрастил и розлил Александр,
Там Лидиин «Осел» мечтою осиян

И лаврами увит, там нежные Хариты
Сплетают верески свирельной Маргариты…
О мудрый Вячеслав, Χαιρη! – Максимильян.

Дубы нерослые подъемлют облак крон.
Таятся в толще скал теснины, ниши, гроты,
И дождь, и ветр, и зной следы глухой работы
На камне врезали. Источен горный склон,

Расцвечен лишаем и мохом обрамлен,
И стены высятся, как древние киоты:
И чернь, и киноварь, и пятна позолоты,
И лики стертые неведомых икон.

Я не пойду в твой мир гонцом,
Но расстелюсь кадильным дымом –
В пустыне пред Твоим лицом
Пребуду в блеске нестерпимом.

Я подавил свой подлый крик,
Но я комок огня и праха.
Так отврати ж свой гневный лик,
Чтоб мне не умереть от страха…

Сиянье пурпурных порфир
Раскинь над славе предстоящим.
…И кто-то в солнце заходящем
Благословляет темный мир.

День молочно-сизый расцвел и замер;
Побелело море; целуя отмель,
Всхлипывают волны; роняют брызги
  Крылья тумана.

Обнимает сердце покорность. Тихо…
Мысли замирают. В саду маслина
Простирает ветви к слепому небу
  Жестом рабыни.