Михаил Лопатто - Сердце ночи

Мечта моя в загробном мире
Не топей тинистых забвенья,
Не гимнов, тающих в эфире —
Ждет робко только просветленья.

Жить, каждый миг благославляя,
Здесь не дано, но за чертою
Все в памяти пусть воскресая,
Пройдет воздушною толпою.

Пусть солнце, как и здесь, засветит,
Живя живое и колдуя,
И все, что не успел заметить
Тут на земле, там полюблю я.

И ты, прождавшая года
Нежнейших слов, больших признаний,
С каким восторгом в ясной рани
Все, все скажу тебе тогда!

Ты мне поверишь, и заслоны
Тогда падут перед Одним,
И беззаконные законы
Любви ничем не затемним.

— Что твой взор различает вдали?
— Сквозь туман, вижу я, корабли
Покидают покой и уют,
В незнакомые страны зовут.
— Обольстительны ложные сны,
Нету сладостней нашей страны.
Что ты видишь в тумане еще?
— Я твое только вижу плечо.
Заслоняет оно корабли
И колонны развалин вдали.
— Дни бегут, не мечтай, но живи.
Что прекраснее нашей любви?
Всем уплывшим в обманный туман
Не вернуться из прибыльных стран.

Теперь я больше не поэт,
Забыл печать, молчу в салоне,
Живу на скромной Пьер Капони.
Я не совсем бродяга, нет,
Я, с позволенья, чичероне.

Кормлюсь за мертвых счет веков,
Живыми не пренебрегая.
Все знаю — церковь где какая,
И в мир — музей ввести готов
За лиры Тиция и Кая.

Я ремеслу такому рад,
Срывая розы на могиле:
Сади знал толк в дорожной пыли,
Как бабка, повивал Сократ
И чичероне был Виргилий.

Вагон вдруг лопнул, из дверей потек,
Киша прыщами, гной лежалых чучел.
Меж судорог утроб и наглых ног
Брюхач сигарой глаз линючий пучил.

Одеколонных лун лимонный тон,
Смесь блеклой пакли, кролика и шелка.
Работая локтями в унисон,
Не различишь, кто шведка, кто креолка.

Представить в жирной жиже можно ль Вас,
Кто жаром райской просиял мне птицы?
О если б поезд вздумал с пьяных глаз
Лететь вовсю, вдруг наскочить, разбиться!

Пуста амфора Афродиты.
Здесь нежностью никто не пьян.
Лишь запах острый и забытый
Тревожит похоть парижан.

Лишь торопливым поцелуем
Сближаются на день, на час.
Интригой дерзкой не волнуем
Сухой, расчетливый Ловлас.

Поэты здесь профессионалы,
А дружба ценится как чек.
Природа ли являть устала
Иль в денди замер человек,

От Буа до Лувра — все пространство,
А время — мертвый капитал.
В непостоянстве постоянство,
И старость — тухлый идеал.

Уж темных, цвета глаз, фиалок
Рантье кокотке не дарит.
В автомобиле сир и жалок
Одутловатый сибарит.

И редко в строй скупой и плоский
Вплетается восторгов сеть,
Чтоб с дряхлой грустью замереть
В устах волшебницы Милосской.

Шторы гремят. В барах тушат огни.
Запоздалые гости, в углу мы одни.

К очам мечтательным прикован, гляжу.
Плавает льдинка в золотистом Анжу.

Что за встреча! По смеху дико скользя,
Опустошенней нам быть нельзя.

Пойдем к тебе. Стол, шкаф и кровать.
В клетке подобной нельзя не мечтать.

Убьем: долг, нежность, отчаянье, страсть.
Все ниже и ниже должны мы упасть.

Нам жутко и сладко. Потушим огни.
В разгромленном мире теперь мы одни.

Как нелегко рукою хрупкой
Схватить фортуны колесо!
То счастье мне шуршало юбкой,
Нахлынув ливнем в парк Монсо.

Все пред грозою побежало:
Подростки, няньки, сторожа.
Но сердце пело и сияло,
В избытке радости дрожа.

Какая легкая свобода
Звездою денежной течет
По небу банковского свода:
Презренный и блаженный счет!

Жизнь — лотерея. Номер вышел,
Пьянит нулей шипучий хмель.
Взорвался, грохнул гром по крыше,
Как бесшабашная шрапнель.