Аполлон Григорьев: Избранные произведения

Не придет уже он на веселый наш зов,
Окружен своей сворой охотничьих псов,
Не будет могучими рвать он руками
Оленя за скромною трапезой с нами,
Не будет из чаши он, общей для всех,
Пить наш горный, девственный снег!

Спи, бедный юноша, предайся неге,
До завтра спит на груди моей:
Ты телом ослабел; восходит день,
А сон смежает очи голубые.

Нет — то не день! Не сплю я, а сгораю…
О Бельколоре! пламя жжет меня,
Томится сердце жаждою любви, —
Что мне до дня, до ночи и до неба?

О Карло, Карло! голова твоя
Склоняется мне на руки: у чаши
Восторгов засыпаешь ты, несчастный,
И мысль твоя — далеко от меня.з

Да, день встает… о милая моя,
Я умираю… Да! бессилен я и болен,
Я — тень лишь самого себя, одно лишь
Пустое отраженье: ночью мне
Мерещится мой призрак… Боже, боже!
Я молод был вчера — а нынче стар!
И красота твоя — моя могила,
Твои лобзанья — ступени к гробу,
И прядь кудрей твоих — мой саван гробовой.
Задуй свечу, открой скорей окно,
Дай мне взглянуть, в последний раз, быть может,
На солнце, дай проститься с этим небом…
. . . . . . . . . . . . . . .

Ах, не всегда жила я так, как ты,
Быть может, думаешь… Мое семейство
Когда-то во Флоренции цвело;
Несчастье разорило нас, несчастье
Моей виною жизни: не была я
Для этой жизни создана.

Всё та же,
Всё та же песня вечно от двадцатой,
Которою приходится спросить!
Ужели есть глупцы, чтоб верить им?
О боже мой! в какую грязь попал я!
Признаться, думал я, что эта поумней!

Когда скончался батюшка…

Довольно!
Мне Джулия доскажет остальное,
Как только встречу я ее в харчевне!

Как гонимы ураганом
С гор, увенчанных туманом,
Низвергаются снега,
Так мы с кличем, с барабаном
Устремлялись на врага.
Ни преграды, ни препоны
Не спасли от нас Кантоны…
Благородные бароны,
Свив победные знамена,
С торжеством идут назад.
Вставай же, вставай же, охотник лесной,
Вставай же, сын Рейна, боец удалой,
Тяжелые латы скорее снимай,
Гостей принимай да детей обнимай!
Стойте, братья, вот палаты,
Где Великий Франк живет, —
Целовал его, как брата,
Седовласый император,
Увенчал его народ.
И теперь еще у входа
Ждет кругом толпа народа,
Как он ужинать пойдет.
По заслугам честь герою —
Честь за славные дела:
Вырвал смело он из бою
Знамя Черного Орла.
Не раз исчезал он средь дыму и тьму,
Погибшим считали его уж не раз,
Но, подобно пловцу удалому,
Что ныряет из волн, — так вдруг среди нас
Под тучею ядер, под градом картечи
Являлся он снова властителем сечи.
И случай иль бог его спас,
Пули все мимо летали, —
Хоть близко его целых три прожужжали,
Лишь шпоры окрасил он кровью своей.
Но кто эта женщина, братья скажите?
По плечам ее волны кудрей…
Куда вы, красотка, так быстро бежите?

Дорогою и шумом утомленный,
Сегодня я от лагеря отстал,
Томимый жаждою, усталый, запыленный,
На берегу источника я стал.
А на траве лежала предо мною
И сладким сном красавица спала…
Ее я знаю: мать ее была
Моей соседкой, Гюнтер; и с тоскою
Я вспоминал, как жизнь моя текла
Спокойно с ними. Девочка спала
С полуоткрытыми устами.
(Как розы, раскрываются уста
Беседовать с ночными небесами.)
Святыней девственной дышала красота,
Травой и сельскими цветами
Покрыты были плечи. Что во сне,
Что в светлом детском сне ей грезилось — не знаю,
Но с песнею, казалось мне,
Заснула девочка играя!
И песня та порхала на устах,
Как птичка легкая на полевых цветах.
Одни мы были: взял ее я руки,
Не разбудив ее, я наклонился к ним…
О Гюнтер!.. и прижал к устам своим,
И, как дитя, я зарыдал от муки!..

Господь на тьмы обитель обращает
Пылающий свой взор,
И, правосудный, изрекает
Он злым и добрым приговор,
Зане лишь он единый знает,
Кто прав, кто осужден,
И смерть на смертных посылает,
И мертвецов велит считать ей он.

Согрешил я, владыко, преступил твой закон.