Аполлон Григорьев - Избранные произведения

Оттого-то, как рабы, охотно,
Предаваясь власти безотчетно,
Силы духа быстрой чередою
Через жизни мост бегут с тобою
Жизнью жить одною.

Оттого, владыку оставляя,
У тебя во взгляде память рая
Обрели — и, тяжкий гнет проклятья
Позабыв, сливаются в объятья
Вновь они, как братья.

Ты сама… пускай глаза сокрыты,
Но горят зарей твои ланиты;
Мы родные-из страны изгнанья
В край родной летим мы в миг слиянья
В пламени лобзанья.

Они меня истерзали
И сделали смерти бледней, —
Одни — своею любовью,
Другие — враждою своей.

Они не мой хлеб отравили,
Давали мне яда с водой, —
Одни — своею любовью,
Другие — своею враждой.

Но та, от которой всех больше
Душа и доселе больна,
Мне зла никогда не желала,
И меня не любила она!

Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я:
Это ты влила мне яду
В светлый кубок бытия.

Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я:
Много змей ношу я в сердце —
И тебя, любовь моя.

Страдаешь ты, и молкнет ропот мой;
Любовь моя, нам поровну страдать!
Пока вся жизнь замрет в груди больной,
Дитя мое, нам поровну страдать!

Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,
Насмешки вьется по устам змея,
И рвется грудь так гордо на простор,
Страдаешь ты, и столько же, как я.

В очах слеза прокрадется порой,
Дано тоске улыбку обличать,
И грудь твоя не сдавит язвы злой…
Любовь моя, нам поровну страдать.

Жил-был старый король,
С седой бородою да с суровой душою,
И — бедный старый король —
Он жил с женой молодою.

И жил — был паж молодой,
С головой белокурой да с веселой душою…
Носил он шлейф золотой
За царской женой молодою.

Есть старая песня одна —
Мне с самого детства ее натвердили:
Им гибель обоим была суждена —
Друг друга они слишком любили.

Пригрезился снова мне сон былой…
Майская ночь — в небе листы зажглися…
Сидели мы снова под липой густой
И в верности вечной клялися.

То были клятвы и клятвы вновь,
То слезы, то смех, то лобзанье было…
Чтобы лучше я клятву запомнил, ты в кровь
Мне руку взяла — укусила.

О милочка с ясной лазурью очей,
О друг мой и злой, и прелестный!
Целоваться, конечно, в порядке вещей,
Но кусаться совсем неуместно.

Не пора ль из души старый вымести сор
Давно прожитого наследия?
Я с тобою, мой друг, как искусный актер,
Разыгрывал долго комедию.

Романтический стиль отражается во всем
(Был романтик в любви и искусстве я),
Палладинский мой плащ весь блистал серебром,
Изливал я сладчайшие чувствия.

Но ведь странно, что вот и теперь, как гожусь
Уж не в рыцари больше-в медведи я,
Всё какой-то безумной тоскою томлюсь,
Словно прежняя длится комедия.

О мой боже, должно быть, и сам я не знал,
Что был не актер, а страдающий
И что, с смертною язвою в груди, представлял
Я сцену: «Боец умирающий».

Пускай слепой и равнодушный
Рассудок мой не признает,
Что в высях области воздушной
Кружится сильфов хоровод..
Его тяжелую эгиду
Отринул я, увидя раз
Очами смертными сельфиду…
И верю, сильфы, верю в вас!

Да! вы родитесь в почке розы,
О дети влаги заревой,
И ваши я метаморфозы
В тиши подсматривал порой…
Я по земной сильфиде милой
Узнал, что действовать на нас
Дано вам благодатной силой…
И верю сильфы, верю в вас!

Ее признал я в вихре бала,
Когда, воздушнее мечты,
Она, беспечная, порхала,
Роняя ленты и цветы…
И вился ль локон самовластный,
В корсете ль ленточка рвалась —
Всё был светлей мой сильф прекрасный…
О сильфы, сильфы, верю в вас!

Ее тревожить рано стали
Соблазны радостного сна…
Ребенок-баловень, она,
Ее вы слишком баловали.
Огонь виднелся мне не раз
Под детской шалостью и ленью…
Храните ж вы ее под сенью…
Малютки-сильфы, верю в вас!