Аполлон Григорьев - Избранные произведения

Ах, кипела сильно в нем
Молодая кровь огнем!
Ах, любил так чисто он,
Тайной мукой истомлен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.

Я ту муку поняла,
И безжалостно могла
Равнодушно так молчать
И на взгляд не отвечать.
Нет грешней меня, — но ты,
Боже, взор не отврати!..

Ах, его терзала я,
И погиб он от меня.
Потерялся, бедный, он,
Умер он, похоронен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.

На камнях ручья мне лежать и легко, и отрадно…
Объятья бегущей волне простираю я жадно,
И страстно мне жаркую грудь лобызает она.
Умчит ее прихоть — тотчас набегает другая,
Всё так же прохладна, всё так же мне сердце лаская
И вечною мерой душа так блаженно полна.

К чему же безумно, к чему же печально и тщетно
Часы наслажденья, летящие так незаметно,
Ты мыслью о милой неверной начнешь отравлять?
О, пусть возвратится, коль можно, пора золотая:
Целует так сладко, целует так страстно вторая,
Как даже и первая вряд ли могла целовать.

Вечный Брама, боже славы,
Семя ты всему единый,
И лишь ты единый правый…
Неужель одни брамины
Да богатые с раджами
Созданы тобою, боже,
Или звери вместе с нами
Рук твоих созданье тоже?

Правда, мы неблагодарны:
Нам худое подобает;
Всё, что смертно для свободных,
То одно нас размножает.
Так судить прилично людям, —
Но не в мнение людское,
А в тебя мы верить будем:
Правых нет перед тобою.

И к тебе мое моленье:
Приими меня как сына
И восстань соединенье
В том, что было б нам едино.
Для любви твоей нет меры,
И тебя не тщетно чту я:
В искупленьи баядеры,
Вечный Бра́ма, чуда жду я!

И пищу свежую, и кровь
Из вольной жизни пью.
Природа-мать! ты вся любовь,
Сосу я грудь твою.
И мерно челн качает мой
То вниз, то вверх волна,
И горы, в облаках главой,
Встречают бег судна.

Что ты поникло, око?
Ты ли снова, сон далекий?
Славный сон, ты лишний здесь…
Здесь любовь, и жизнь здесь есть…

На волнах сверкают
Тысячи звездочек вдруг,
Облака впивают
Даль немую вокруг.
Утренний ветр обвевает
Дремлющий тихо залив.
Озера зыбь отражает
Много зреющих слив.

Кто мчится так поздно под вихрем ночным?
Это — отец с малюткой своим.
Мальчика он рукой охватил,
Крепко прижал, тепло приютил!
«Что всё личиком жмешься, малютка, ко мне?»
— «Видишь, тятя, лесного царя в стороне?
Лесного царя в венке с бородой?»
— «Дитятко, это туман седой».

«Ко мне, мой малютка, со мною пойдем,
Мы славные игры с тобой заведем…
Много пестрых цветов в моем царстве растет,
Много платьев златых моя мать бережет».
— «Тятя, тятя… слышишь — манит,
Слышишь, что тихо мне он сулит?»
— «Полно же, полно — что ты, сынок?
В темных листах шелестит ветерок».

«Ну же, малютка, не плачь, не сердись.
Мои дочки тебя, чай, давно заждались.
Мои дочки теперь хороводы ведут;
Закачают, запляшут тебя, запоют…»
— «Тятя, тятя, за гущей ветвей
Видишь лесного царя дочерей?»
— «Дитятко, дитятко… вижу я сам,
Старые ивы за лесом вон там».

«Ты мне люб… не расстанусь с твоей красотой;
Хочешь не хочешь, а будешь ты мой…»
— «Родимый, родимый… меня он схватил…
Царь лесной меня больно за шею сдавил…»
Страшно отцу. Он мчится быстрей.
Стонет ребенок, И всё тяжелей…
Доскакал кое-как до дворца своего…
Дитя ж был мертв на руках у него.

Единого, Лилли, кого ты любить могла,
Хочешь вполне ты себе и по праву…
Твой он вполне и единственно.
Ибо вдали от тебя мне
Жизни быстро стремительной
Всё движение шумное,
Словно легкий флер, сквозь который я
Вижу твой лик из-за облака,
И, приветливо-верный, он светит мне,
Как за радужным блеском сиянья полночного,
Вечные звезды сверкают.

«Что там за песня на мосту
Подъемном прозвучала?
Хочу я слышать песню ту
Здесь, посредине зала!» —
Король сказал — и паж бежит…
Вернулся; снова говорит
Король: «Введи к нам старца!»

— «Поклон вам, рыцари, и вам,
Красавицы младые!
Чертог подобен небесам:
В нем звезды золотые
Слилися в яркий полукруг.
Смежитесь, очи: недосуг
Теперь вам восхищаться!»