Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Когда-то краткое безумье карнавала
Для бедняков одних бездомных ликовало.
Шумел бульвар на их последние гроши,
Ватаги ряженых плясали от души.
Сегодня голытьбы не знает сцена эта,
Для знати бал открыт и для большого света.
Тут именитые теснятся у ворот,
Став подголосками всех рыночных острот.
Затем мыслители, забыв свои ученья
И любопытствуя, где лучше развлеченья,
Являются в театр и похотливо ждут,
Что ныне спляшет чернь, чему учиться тут.
Как это описать, что танец означает?
Здесь пальму первенства распутник получает,
Пока смычок визжит и барабан слегка
Танцоров раскачал под говор кабака,
И в лад мелодии прокуренное горло
Брань непотребную как крылья распростерло.
Все маски сброшены. За ними сброшен стыд.
И женщина глазам пропойц предстоит,
Опьянена толпой, бесстыжая, нагая,
Без околичностей жеманство отвергая.
Мужчина ей мигнет, и женщина встает,
И побежит за ним, и песню запоет,
И обезумеет, и на подмостки прыгнет,
И бросится к нему, и толстой ляжкой дрыгнет.
А тот, кто вызывал ее распутный смех,
Хватает женщину и на глазах у всех,
Как бешеный тритон наяду тащит в воду,
С добычею своей насилует природу,
Изображает срам, которого и зверь
Не в силах выдумать. А между тем теперь
Срамному зрелищу повсюду рукоплещут,
И упиваются им жадно, и трепещут.
Но зал колеблется, чего-то ждет. И вдруг
Открылся общий бал. Схватились сотни рук.
Потом сплелись тела. Неистовым галопом
Мгновенно вымыты подмостки, как потопом.
Пыль поднялась столбом, клубится по углам,
Пыль занавесила миганье тусклых ламп.
Качнулся потолок в глазах безмозглых пьяниц.
Все победила плоть, всех обездушил танец.
Сметает всех и всё безумный хоровод.
Так шторм беснуется на ложе пенных вод,
Так ветер сосны гнет, в объятия схватив их,
Так мечется в степи табун кобыл ретивых,
Так львы рычат во рвах… — Но если ты проник
В лихое общество, как робкий ученик,
И слабою рукой упустишь стан подруги, —
Конец! Ты проиграл на этом бранном круге.
И если упадешь, как жалко ни вопи —
Никто не слушает в кружащейся цепи.
Бездействует душа во время пляски страшной.
И мчится хоровод стоногий, бесшабашный,
Несется по телам простертым и едва
Не топчет лучшие созданья божества.

Могучий Гутенберг, германец вдохновенный!
Когда-то мужественно ты
Омолодил своей находкой дерзновенной
Земли дряхлеющей черты.
На рейнском берегу, в ночи животворящей,
Свободу гордую любя,
О, как ты прижимал ее к груди горящей
В тот миг, блаженный для тебя!
Как радовался ты, как веровал сердечно,
Что мать суровая родит
Ребенка красоты и силы безупречной,
Который землю победит.
В преклонном возрасте пришел ты к вечной ночи
И опочил в сырой земле,
Как потрудившийся весь долгий день рабочий,
Спокойно дремлющий во мгле.
Увы! Как ни светлы заветные надежды,
С тобой дружившие тогда,
Как тихо ни смежил ты старческие вежды,
Устав от честного труда, —
Но в целомудренных объятиях — блаженства
Небесного не заслужил
И не вдохнул в свое творенье совершенства,
Свойств материнских не вложил.
Увы! Так свойственно, так суждено от века:
Страдая, веруя, борясь,
Чистейшая душа простого человека
Погибнет, втоптанная в грязь.
Сначала в облике бессмертного творенья
Всё наши радует глаза:
И светлое чело, и пристальное зренье,
Что отражает небеса;
И звонкость голоса, могучего, как волны,
Как нестихающий прибой,
Когда он, тысячами отголосков полный,
Покрыл вселенную собой;
И зрелище, когда неправда вековая,
С печатью встретившись в упор,
Поникла, кандалы и цепи разбивая
И опуская свой топор;
И гармоническая сила созиданья,
Наполнившая города,
И стройный хор искусств, и строгий голос знанья
Во славу мира и труда, —
Все так чарует нас, так мощно опьяняет,
Так упоительно горит,
Как будто это май влюбленного пленяет,
О светлом счастье говорит.
Пред Гутенберговым божественным твореньем
Не позабудем — я и ты,
Что старец подарил грядущим поколеньям
Весь мир грядущей красоты.

Но если пристальней и ближе приглядеться
К бессмертной дочери его
И если, осмелев, ей предложить раздеться,
Сойти с подножья своего, —
Тогда бессмертное, сверкающее тело
Разочарует, — видит бог! —
И явится глазам вознею оголтелой
Чудовищ, свившихся в клубок!
Мы обнаружим там собак охрипших свору,
Облаивающих страну,
Зовущих города к всеобщему раздору
И накликающих войну;
Отыщем скользких змей, что гения задушат,
Едва расправит он крыла,
И жалом клеветы отравят и разрушат
Надгробье мертвого орла;
Найдем обжорливых, драконовидных гадин,
Что за червонец иль за грош
Пускают по миру, распространяют за день
Потоком льющуюся ложь;
Мы табуны страстей продажных обнаружим,
Всё осквернившие вокруг,
Которые живут и действуют оружьем
Клыков и загребастых рук.