Николай Браун - Стихотворения

Скрипит мороз, траву топыря,
Скрипит по-зимнему опять.
Их было четыре зимы, четыре
Пытки! Пятой не бывать!

Летит к чертям войны мытарство —
Приказы кайзера — на штыки!
Идут саксонцы, шагают баварцы,
Качают каски пруссаки.

Бегут от газовых навесов,
Колючих проволок, волчьих ям,
Сырых траншей.
И поет железо
Колес по мерзлым колеям.

Несут герои, трясут калеки
Железные крестики на груди.
Их руки и ноги потеряны навеки,
Где-нибудь в овраге гниют позади.
А что впереди?

Что впереди?
Протезы — уродам.
Подачек божеские куски.
Что впереди?
Военных заводов
Заброшенные станки —
На что ж вам руки, здоровяки?

Что впереди?
Иссохшие груди
Матерей. Втолкуй им, поди,
Что это — хозяйское правосудье,
Что хлеба не будет,
Работы не будет,
Не будет!
Что еще впереди?

Встают бастующие заводы,
И лозунг у них один:
«Мира! Хлеба! Свободы!»
Что еще впереди?

Кайзера имя смыто, смято.
Ему взамен встает чета
Капиталиста и демократа,
Ловкие лозунги сочетав.
Но эту хитрейшую из ловушек
Ходатаев тупика
На слове Советы взрывают
и рушат
Лазутчики «Спартака».

Решайте, саксонцы!
Баварцы, решайте!
Не в этом ли слове конец беды?
Но это же слово берет соглашатель!
Проверим, товарищи, наши ряды!

Запоем, затянем новую песню,
Новую песню на новых путях!
Старого напева не выжить, хоть тресни:
Он въелся в печенки, зудит в костях!

Нас на битву собирали,
Гнали, как стадо, со всех концов.
«Deutschland, Deutschland über alles!..» [1] «Deutschland, Deutschland über alles, über alles in der Welt!» — «Германия, Германия превыше всего, превыше всего на свете!» (начальные слова немецкого гимна). —
Пели глотки молодцов.

Мы на славу постарались,
Мы дрались как храбрецы.
«Deutschland, Deutschland über alles!..» —
Пели даже мертвецы.

Нам за храбрость раздавали
Кайзера дар — железный крест.
«Deutschland, Deutschland über alles!..» —
Гремел крестов железный лес.

Мы гибли в газовой потасовке,
Мы глохли, слепли, но шли вперед!
«Deutschland, Deutschland!..» — пели
винтовки,
«Über alles!..» — вторил пулемет.

Нас кромсали, как в мясорубке…
«Über alles!..» — в угоду господам.
«In der Welt!..» Ползите обрубки!
С фронта оружье тащите по домам!

Там буря расправы идет, бушуя.
Буря расправы — в наших руках!
«Deutschland, Deutschland!..» — воют
буржуи,
Души спасая в особняках.

Мы идем, чтоб добивать их,
Мы жить хотим без их помех!
«Deutschland, Deutschland!..» К черту!
Хватит!
«Über alles!» — к черту всех!

Он поднял веки. Вдалеке, над морем,
Лежал туман, скрывая горизонт.
Был ранний час, когда в неравном споре
Ночь отступает и крепчает сон.

Он глянул вниз. Под ним стеной отвесной,
Как будто враз отхвачен топором,
Летел обрыв до той черты белесой,
Где море терлось об уступ ребром.

Он вскинул плечи крыльев угловатых,
Как плечи бурки, статен и высок.
Он шею вытянул, он поднял клюв горбатый,
Ловя далекой падали душок.

В той стороне, где гор верблюжьи спины
Свой караван тянули на восток,
Он уловил ни с чем не схожий, длинный,
Рокочущий настойчивый шумок.

Он увидал, как выросли в тумане
Два явно птичьих, два прямых крыла.
Они росли, гремя в рассветной рани,
И он присел и зашипел со зла.

Ему ль, владыке неба, гор и моря,
Грозе любой пернатой мелкоты,
Ему ли крылья опускать, не споря,
Перед пришельцем новым с высоты?

И он пошел стрелой навстречу гостю.
И ветер выл, струясь вокруг него.
Он вровень стал. И, клокоча от злости,
Взглянул в упор. И он узнал того,

Кто шел внизу, скрипя арбой воловьей,
Чьи гнезда пахли поутру дымком,
Кто полз внизу, чьей душной мертвой
кровью
Он тешил клюв. И он свернулся в ком

И камнем ринулся, ловча ударить первым
Червя крылатого, но воздух бил, гремя,
Сдувал назад, и рвал, и дыбил перья.
И он отпрянул на спину плашмя.

Но боль в крыло ударила. И сразу
Оно повисло тяжестью кривой.
Он шел к земле, корявый, несуразный,
Роняя перья, книзу головой.

И он, шипя, упал на щебень лысый.
Он отступал, сдаваясь в первый раз.
Гость уходил. А в море из-за мыса
Вставал огромный круглый красный глаз.