Андрей Дементьев: Утро начинается с любви

Могиле твоей…

И смотрю я на Небо.

В Москве мне не хватает Волги,

Тверских пейзажей и друзей.

И я альбом снимаю с полки,

Где Тверь во всей красе своей.

Листаю древние кварталы,

И вижу дом свой на краю,

И ухожу дорогой старой

В тверскую молодость свою.

Мне все здесь дорого и мило:

Над Путевым дворцом рассвет,

Река, несущаяся мимо

Ушедших и грядущих лет.

И новые названья улиц

В честь знаменитых тверичан.

Солдат в почетном карауле —

Над Памятью однополчан.

О, Тверь моя, не оставляй вниманьем

Гостей, спешащих в славный град.

И тех, кого былое манит,

И тех, кто просто встрече рад…

До чего же в мире неспокойно!

Может быть, Господь тогда не знал,

Что Земля вдруг погрузится в войны,

Доброту сменяет на металл.

Что Его заветы мы забудем

И погрязнем в бедах и во зле.

Не для горя Бог явился людям.

Только благость он дарил Земле.

Впрочем, это мы все виноваты,

Что планета корчится в огне.

Кто-то кровью покупает злато,

Кто-то душу продал Сатане.

Господи, ты образумь нас снова.

Ты же для добра Себя явил…

Пусть звучит над миром Божье Слово,

Что сильнее всех коварных сил.

Я тебя восторженно люблю.

А в разлуке горестно скучаю.

Только жаль, что жизнь идет к нулю.

И душа поэтому в печали.

Ты мне нежно говоришь в ответ —

«Никаких нулей, пока я рядом…

Ведь любви моей так мало лет,

Что о годах говорить не надо…»

Я тебя восторженно люблю.

И глаза твои озарены любовью…

Одолею все я и стерплю,

Лишь бы только быть всегда с тобою…

Усталые «Трансы», как журавли,

Спешат по холодному небу куда-то…

И музыка их затихает вдали.

А я с нетерпением жду их обратно.

Но кто-то посмел у них Небо украсть,

Оставив надежду на память.

И вслед самолетам душа унеслась,

Увидев, что власть

Не считается с нами.

Я столько на «Боингах» этих летал!

Святая земля под крылом открывалась.

И взгляд стюардессы над нами витал,

И каждый полет был не в тягость,

А в радость.

Теперь эту радость отринули прочь…

И выбора нет, да и рейсы дороже.

Грустит под луною морозная ночь,

Что песню полета услышать не может…

В юности о смерти ты не думал.

В двадцать лет все только началось.

И шагал с тобою в ногу юмор.

И душа с тревогой жили врозь.

Все вокруг казалось слишком светлым —

Сны, надежды, поиски, друзья…

Это уж потом нежданным ветром

Остудилась горько жизнь твоя.

Не сумел ты справиться с бедою,

Потому что пламенно любил

Ту, что оказалась недостойной.

Ту, с которой ты достойно жил.

Грустно смотришь на меня с портрета…

И проходят без тебя года.

Слышу я порывы злого ветра,

Что ворвался в жизнь твою тогда.

Пролегла разлука между нами.

Но душа общается с тобой…

И болит израненная память,

И не затихает в сердце боль.

В опустевшем полутемном зале

Женщина играла на рояле.

И была она тиха, печальна,

Словно ранний вечер декабря.

Музыку, овеянную тайной,

Женщина играла для себя.

Для себя играла и печаль,

И муки,

Сердцем возвращаясь в свой испуг…

Но жила надежда в каждом звуке,

Вылетавшем из-под грустных рук.

Глаза закрою – снова вижу лица

Друзей моих, ушедших в никуда.

Хотя лишь миг виденье это длится,

Я возвращаюсь в прошлые года.

В далекие, забытые невольно…

И близкие, в которых мы живем.

От встречи с ними мне светло и больно,

Как будто я вернулся в отчий дом.

И все мои друзья опять со мною.

И за плечами только двадцать лет.

…Неведомо им наше Время злое,

Рожденное от войн, потерь и бед…

Но слышу я настороженным сердцем

Друзей своих уже не в первый раз,

Как через годы, через бездну смерти

Они вдали тревожатся за нас.

Минувший день ничто мне не принес.

И потому он тихо перечеркнут.

Пылал закат и угнетал мороз,

Хотя Природа вовсе ни при чем тут.

Чего-то я не отыскал в себе.

А сердце молчаливо ожидало

Горячих строк в холодном декабре.