Глеб Пудов - Представления (сборник)

Рискну заслужить упрек в постоянных повторах. Каждое явление многообразно в своей сложности. Но и это его свойство имеет как минимум две стороны: положительную и отрицательную (условно их так обозначим). Имеется возможность, как бы проходя между всех оценочных характеристик, использовать каждое явление и его свойства для созидания. Например, та же саморефлексия. Она развила мои эгоистические наклонности (кто из нас без этого греха?). При этом помогла не только увидеть произошедшее, но и осознать, понять себя, оценить свои возможности и недостатки. Впрочем, точнее выражаясь, ее главной заслугой было то, что она стала дорогой в церковь.

Человек есть на 99 % сумма наследственности и личного опыта. Оставшуюся часть занимает в нем некий метафизический момент. Именно он – лучшее в человеке и именно он по большей части «отвечает» за какие бы ни было верования, не исключая религиозные.

Однако постараюсь сразу избавиться от вопросов. Я не воцерковлен до сих пор, вряд ли в ближайшее будущее это произойдет. Обо всем по порядку.

Не могу сказать, что случайно оказался в храме в то зимнее утро. Путь туда по длине приблизительно равнялся списку прочитанных книг. Это были разные книги. Усиленное занятие своей душой включало в себя чтение философской литературы. После чтения греков и римлян (ближе всех оказались стоики), я перешел к истории философии Гегеля. Все это было интересно, мудро, глубоко. Во многом это оказало на меня формирующее действие. И все же чего-то недоставало. Последним звеном в этой цепи стало простое сопоставление фактов. И я пришел в храм.

Было около десяти часов утра. Раньше меня пришли только тишина да свет. За окном мороз превращал порт в подобие пристани царя Гвидона. Я осмотрелся и занял наблюдательную позицию в уголке, возле железных лесов. Они были похожи на клетку для животных. Постепенно народ заполнял помещение. Как студенты на лекцию, верующие приходили на службу на всем ее протяжении. Все были похожи друг на друга. Они улыбались, приветствовали друг друга поцелуями, оживленно что-то обсуждали. Затем их лица принимали сосредоточенное выражение. Дети были с родителями. Потом много пели, произносили вслух молитвы, вставали на колени, подходили к священнику. Я зорко следил за происходящим. В один момент я даже почувствовал нечто, с чем ранее не сталкивался, и это нечто изменило меня и ведет до сих пор.

Однако позднее впечатления от службы вылились лишь в этнографический интерес. Книги меня привели в храм, книги меня и вывели оттуда. Одно время я прилежно посещал службы, читал православную литературу. Сейчас убежден, что этого не стоило делать. Сохранил бы большее доверие к православной Церкви. Я читал книги весьма многочисленных авторов. Попытки верующих «притянуть» исторические факты под свои схемы вполне объяснимы (например, Платон – ученик Моисея), но для меня неприемлемы. Претили постоянные недомолвки, искажения и, выражаясь современным языком, «двойные стандарты». Это стало одной из причин моего расставания с мировоззрением правоверного православного. Другой причиной стал повтор. Постоянный повтор, о котором я говорил выше. Другими словами, мне, как подпольному человеку, вместо хрустального дворца подсовывали либо курятник, либо капитальный дом. Ни то, ни другое меня не устраивало.

Что я могу сказать в итоге? Православные службы теперь не посещаю, религиозных книг не читаю, в богословские диспуты не вступаю. Но атеистом не стал.

Возвратимся чуть назад. Мышление мое жило и осуществляло свои непосредственные функции под влиянием стихов и биографии Иосифа Александровича Бродского. Факты из биографии поэта, а также его слова, мысли – о поэзии и вообще о происходящем в мире – не менее значимы, чем его стихи. Я до сих пор уверен: важно не только, что случилось с поэтом, но и то, что он об этом думает (порой это даже важнее).

Теперь мои мысли бродили в строго очерченном круге, линия которого составлялась из опорных столпов в виде стихов К. Н. Батюшкова, Е. А. Баратынского, А. С. Пушкина, М. И. Цветаевой, О. Э. Мандельштама, А. А. Блока, В. Ф. Ходасевича, Б. Л. Пастернака, В. Е. Щировского, И. А. Бродского. Но главной триадой в этом сонме моих святых были Пушкин, Щировский [34] В. Е. Щировский (1909–1941) – русский поэт. При жизни не публиковался. , Бродский.

Главными достоинствами стиха я считаю глубокую мысль, яркий образ. Люблю, когда смысл разворачивается постепенно: из сжатой формулы в бездну осмысленности. Большое значение тут приобретает склонность поэта к афористичности выражения. Однако излишества вредны и здесь – стихотворение не должно быть набором громкогромыхающих формул.