Владимир Алябьев - Мгновение

Жизнь – рулетка в большом казино,
Покер с бриджем, пасьянс, преферанс.
Карты ровно легли на сукно,
Начиная испытывать нас.

Снова «пас», иль «игру» заказать,
Там в двух картах хоть что-нибудь есть?
Надо, надо опять рисковать,
Знал бы прикуп, то жил бы не здесь.

Прикуп я потянул по одной,
Говорят, что примета – верняк.
Я тяну его левой рукой,
Это вам не какой-то «дурак».

Карта в длинную масть мне легла,
И вторая под масть, я гляжу.
Надо что-то сносить, но тогда,
Как всегда, я без взятки сижу.

Словно карта летит жизнь моя,
Но, я верю в удачу, и жду.
Будет новая «сдача» и я,
Непременно сломаю судьбу.

Вот перемешана колода и сдана.
Смотрю я в карты, что-то надо квакать.
Чего бояться? Жизнь всего одна.
И надо жить, а не сидеть и какать.

И говорю я громко шесть трефей,
Хоть на руках всего четыре взятки.
Но прикуп мой. Играю семь бубей,
И кажется, что вроде все в порядке.

Но нет. Легло не так, как я хотел.
Не так как думал, когда лез на семерную.
Но не беда, кто смел, тот поимел.
И я банкую, и я блефую.

Ну, надо же – они зашли не так.
Бараны, идиоты, остолопы,
Нет, есть на свете Бог, седой чудак,
Я вылезаю медленно из «жопы».

Везёт тому, кто стонет, но везёт.
Какую трудную сыграл я семерную.
Кто не рискует, точно, тот не пьёт,
А смелого и пуля не берёт,
И я банкую, и я блефую.

Я читал эту книгу со страстью больной, с вожделеньем.
Словно бешеный пес, в исступленьи слюной исходил.
За рецептом, рецепт, я проглатывал в страшном волненьи,
Оторваться не мог: не хватало ни воли, ни сил.

Этой ранней весной Ваша книга мне все заменила,
Больше мяса не ем, лишь с любовью на травку гляжу.
Но зато появилась во мне богатырская сила.
Кровь не капает с дёсен, и крепко головку держу.

Все цветы и соцветья, коренья, листва, плодоножки
Со сметаной и маслом идут у меня только так.
Ну а если добавить лимончик, морковь и картошки,
То откажется только законченный полный чудак.

С колдовских наговоров не мучают больше запоры,
Я забыл о подагре, исчезли рахит и колит.
Никогда я не верил в реальность подобных историй,
Но ведь, правда здоров, и нигде ничего не болит.

Прожевав Вашу книгу, хожу очумело влюблённый,
Таких вкусных вещей я ещё никогда не читал.
Эх под эту бы закусь налить бы ещё самогона,
Я б тогда со стаканом ещё не такое сказал.

Вот хозяин фазенды возле дома стоит по утрянке.
В рваной грязной рубахе, с лопатой в могучих руках.
Он слегка с бодуна, после бани вчерашней и пьянки.
Греет ласково солнце и плывут в синеве облака.

Не ко времени вдруг разорался петух ошалело,
Заскочив на резное, в кружевах и виньетках крыльцо,
Где над сыном сосед совершает и «слово», и «дело»,
И несёт духовито с окрестных полей говнецом.

В непролазной грязи утонул с головою «Уазик»,
Подавив деревенских, распухших от жира гусей.
Пышнотелая баба плеснула с помоями тазик,
Пострадавший кобель взвыл от жизни собачьей своей.

Деревенька моя, ты до слёз и до боли родная,
Неоглядная даль за излучиной древней реки.
За околицей где-то уныло гармошка рыдает,
Да похмельные песни орут от души мужики.

Живем мы паршиво
И там впереди ни фига.
Какая вершина?
У нас костяная нога.

Нам счастье приснится,
Останется только поймать.
Но Синюю птицу
Не будем мы даже искать.

Наши судьбы – злодейки,
Нам счастье познать не дано.
Мы Серые шейки,
У нас перебито крыло.

Все только задаром
Хотим мы по жизни иметь.
Нам к Солнцу Икаром,
Увы, никогда не взлететь.

Пахать неустанно,
Уже нам давно не с руки.
И все мы Иваны,
Иваны, увы, дураки.

Мы храмов не строим,
А если построим, крушим.
И сердце не ноет,
Покаемся, снова грешим.

У Синего Моря
Все ждём мы чего-то и ждём.
С судьбою не споря,
С того и паршиво живём.